что ответить. Разве это порядок? Или смерть все-таки повредила мой рассудок? А может один из тех мертвых голосов, взывавших ко мне в могиле, каким-то образом привязался ко мне и преследует? Господи, ты вызволил меня, так дай же теперь сил не сойти с ума…
Глава 3
С начала нашей поездки не прошло и часа, а мы уже приехали к дому Марины. Она великодушно разрешила мне воспользоваться ванной комнатой, где я и скинул свой провонявший сыростью погребальный наряд. Стоя обнаженным напротив зеркала, я с тоскливой грустью рассматривал произошедшие с моим телом метаморфозы. От спортивного и атлетически сложенного Факела ныне осталась лишь бледная тень.
Мои упругие мышцы истаяли, кожа истончилась, став дряблой, как у больного старика, а на плече, груди и животе появились длинные безобразные шрамы, из которых торчали кривые стежки веревочных швов. Ну да, кто в морге станет заморачиваться с мертвецом и шить его аккуратно? Но самые жуткие перемены произошли с моим лицом. Заострившиеся черты и впалые щеки делали меня похожим на какого-то закоренелого уголовника, бежавшего с собственной казни. А глаза… ух, дьявольщина! Они теперь выглядели порталами в потусторонний мир, где на небосклоне из страха вместо солнца ярко сияет боль.
Клянусь, меня самого пугали эти темные провалы на собственной физиономии! И я искренне удивился, как Маришка не побоялась пускать обладателя таких мрачных буркал к себе. Теперь-то понятно, почему вредная бабуська с кладбища так припустила от нас, стоило мне только на нее взглянуть. Даже и не знаю, как мне принимать свою обновленную внешность. Отчего-то пришла истовая убежденность в том, что отпечаток сорокадневного пребывания в могиле уже никогда не изгладится.
Отвернувшись от зловещего отражения, я переступил бортик ванной и включил воду. Первые едва теплые капли, попавшие на мою кожу, показались брызгами раскаленного металла. Выматерившись сквозь зубы, я поспешно повернул рычаг смесителя до крайнего положения, обрушивая на свою голову ледяной водопад. Ну вот, так еще терпимо…
Схватив кусок мыла, предназначенного для мытья рук, я приступил к гигиеническим процедурам. В холодной воде пены образовывалось до обидного мало, а потому я трижды проходился по всему телу, надеясь смыть с себя въевшийся запах сырости, земли и тлена. В сторону разномастной батареи цветастых пузырьков с гелями, бальзамами и шампунями, которыми пользовалась Марина, я даже не смотрел. В моем случае вообще лучше всего бы подошел хороший такой брусок хозяйственного мыла, грамм эдак на четыреста. Но чего нет, того нет.
В душе я пробыл, пожалуй, не меньше часа, но так и не добился удовлетворительного результата. Я выскреб свою кожу до стерильного поскрипывания, вытряхнул из волос килограмм земли, но чертов смрад все равно остался со мной. Я закрывал глаза, и снова чувствовал затхлую вонь подгнивающего дерева и сочащейся в гроб застоявшейся влаги. Невзирая на то, что первый свой вдох за сорок дней я совершил уже на поверхности, представление о том, как пахнет внутри могилы гвоздем сидело в моем сознании. Этот тяжелый дух будто бы въелся мне в нос, отравляя своим присутствием любой воздух.
Посчитав, что большего добиться уже не смогу я, выходя из ванной, задвинул подальше в угол неопрятную кучку сброшенной парадной формы. Надевать это на себя я точно не стану. Попрошу у хозяйки мусорный пакет и вышвырну в ближайшую помойку. Лучше уж голышом идти по улице, чем в посмертном параде.
Свою бывшую девушку я обнаружил в комнате. Она напряженно сидела на краю кровати, сцепив руки в замок, и не моргая глядела в одну точку. При моем появлении Марина заторможено подняла на меня глаза, но осмысленности в них не прибавилось ни на гран. Ее вид заставлял сердце обливаться кровью, и мне захотелось во что бы то ни стало растопить эту ледяную отчужденность между нами.
- Спасибо тебе, и извини, что напугал, - произнес я, вкладывая в эту неуклюжую благодарность всю ту теплоту, которую испытывал по отношению к молодой красавице.
Вот только хреново у меня получилось. Осипшее горло исторгло из себя какую-то пародию на человеческий голос, резанувшую по ушам, как скрип пенопласта по стеклу. А собеседницу так и вовсе дрожь пробрала.
- Ты очень много сделала для меня, Марина, - продолжил я, сникая все сильнее с каждым новым словом. - И я не стану тебя терзать своим присутствием. Я прекрасно понимаю, каково тебе находиться рядом с… таким . Мне надо идти, пока…
Я как можно быстрее выскочил в коридор, схватил по пути свои провонявшие тряпки, но уже у самой входной двери меня остановил оклик Маришки:
- Юра, ты что, с ума сошел?!
- Почему? - глуповато отозвался я.
- Ты собрался идти на улицу в полотенце?
- Да хоть без него! - порывисто сдернул я с себя единственный элемент банного облачения и протянул девушке. - Твой страх заражает меня, и я не хочу быть причиной твоих мучений. Для нас обоих будет лучше, если я просто уйду.
- Прекрати вести себя, как обиженный подросток, - грозно сверкнула глазами девушка и многозначительно сложила руки на груди.
И мне в самом деле стало стыдно за свою выходку. Вот вроде взрослый мужик, а устроил тут невесть что…
- Прислушайся к себе, - предложил я. - Разве инфестат в твоем доме это то, чего ты желаешь?
При упоминании о моей принадлежности к одаренным, Марина судорожно выдохнула и с силой зажмурилась, словно хотела выбраться из объятий ночного кошмара. Но когда она снова распахнула веки, то ничего не изменилось. Я все еще был здесь.
- Если тебе так хочется это слышать, Юра, то да, мне страшно, - честно призналась она. - Меня буквально трясет, когда я пытаюсь осмыслить произошедшее. Но это ведь ты! Как я могу тебя выгнать, зная, что у тебя не то что денег, а даже карманов нет, куда их можно положить!
- И все же, мне неприятно осознавать, что мое общество для тебя противно, - упрямо мотнул я головой.
Полыхнув в эмоциональном плане какой-то термоядерной смесью решимости и горячности, щедро приправленных испугом, Марина подошла ко мне. Сначала она сделала вид, что собирается забрать полотенце, но вместо этого цепко ухватилась за мое запястье.
- Ты чего? - недоуменно воззрился я на красавицу.
- Ты никуда не пойдешь, ясно? - безапелляционным тоном заявила девушка.
- Но почему?
- Потому что мне не нужно, чтоб соседи шушукались о том, как из моей квартиры сбегают голые мужики, так понятно?
Несмотря на отчетливо шутливый подтекст, голос собеседницы звучал глухо
