и другая, московская по происхождению, линия взаимосвязей. Перевод ее текста предпринял близкий мне семейный тандем: Людмила Семеновна и Ольга Владимировна Окуневы, дочь и внучка видного советского латиноамериканиста Майи Александровны Окуневой (1922–2005). Л.С. Окунева — известный специалист по истории Бразилии XX в., доктор исторических наук, профессор кафедры истории и политики стран Европы и Америки, директор центра БРИКС МГИМО (У) МИД РФ, ведущий научный сотрудник ИЛА РАН, а О.В. Окунева — кандидат исторических наук, доктор Университета Париж-Сорбонна, научный сотрудник ИВИ РАН. С Людмилой Семеновной, взявшей на себя также труд научного редактора книги Б. Фаусту, меня связывает еще одна очень значимая в отечественной бразилианистике фигура — главный научный сотрудник ИЛА РАН, заслуженный деятель науки, доктор исторических наук, профессор Борис Иосифович Коваль. Он является одним из учителей Л.С. Окуневой и был оппонентом на защите моей докторской диссертации в январе 1980 г., а также руководителем по кандидатской диссертации моего бразильского друга и соратника, более того, брата по духу, профессора Университета в Бразилиа (UNB), безвременно погибшего Маркоса Пинту Браги (1942–1994).
Интерес к книге Б. Фаусту связан у меня также с целой цепочкой личных бразильских воспоминаний и ассоциаций. Так, в начале 90-х годов прошлого века на развалинах фазенды Лангсдорфа Мандиока в муниципии Маже, близ Рио-де-Жанейро я беседовал с археологом Таней Андради, проводившей там раскопки. Оказалось, что она по своему происхождению связана с семьей знаменитого бразильского писателя и мыслителя Эуклидиса да Куньи (1866–1909), автора классического труда «Сертаны», посвященного крестьянскому восстанию в Канудусе в Байе (1896–1897), о котором подробно пишет Б. Фаусту. В истории Бразилии XX в., пожалуй, нет более значимой фигуры, чем Жетулиу Варгас. В свое время для каких-то своих нужд он снимал квартиру в одном из домов Рио-де-Жанейро, построенном на рубеже позапрошлого и прошлого столетий. В 90-х годах там размещалось маленькое издательство, в котором я неоднократно бывал и где готовил к печати бразильские издания своих книг о Лангсдорфе. Кто не знает великого архитектора Оскара Нимейера (1907–2012)?! Мне довелось беседовать с ним в июле 1988 г. в Бразилиа, в доме дипломата Владимира Муртинью и заинтересовать планами публикации наследия Лангсдорфа. А вождь легендарной «Колонны» Луис Карлос Престес (1898–1990)! Нет, я с ним не встречался, но много слышал о нем от моего друга и сына Л.К. Престеса от второго брака, кинематографиста Луиса Карлоса Престеса Рибейро, с которым мы вместе работали над фильмом о побратимстве Ленинграда и Рио-де-Жанейро и которому я бесконечно благодарен за искреннее содействие моим научным планам в Бразилии. Б. Фаусту пишет, конечно, не только о великих сынах своей страны, но и о многих других ее деятелях, например, о президенте Жозе Сарнее, который известен также как писатель. Однако, показывая ему в июле 1988 г. экспонаты выставки «Лангсдорф возвращается», размещавшейся в Министерстве иностранных дел Бразилии, в Бразилиа, я выяснил, что он склонен также и к живописи. Этот список имен и встреч можно было бы продолжать и продолжать… Я, впрочем, надеюсь, что издание книги Б. Фаусту послужит делу укрепления взаимопонимания и расширения всевозможных контактов бразильцев и россиян, а круг российских специалистов по Бразилии будет шириться.
Б.Н. Комиссаров
1. Колониальная Бразилия (1500–1822)
1.1. Морская экспансия Португалии и прибытие португальцев в Бразилию
С ранних лет бразильцы узнают дома или в школе, что Бразилию открыл Педру Алвареш Кабрал в апреле 1500 г. Это событие является одним из эпизодов португальской морской экспансии, которая восходит к началу XV в.
Почему же такая небольшая страна, как Португалия, стала первой державой, начавшей морскую экспансию, почти за столетие до того, как Колумб, посланный Испанией, достиг берегов Америки? Ответ на этот вопрос будет состоять из нескольких частей, так как потребуется принять во внимание различные факторы. Во-первых, среди европейских стран Португалия стояла несколько особняком и была склонна обращать свои взоры за пределы собственных границ. На протяжении XIII–XIV вв. португальцы уже накопили опыт торговли на дальних расстояниях, хотя пока и не сравнились с венецианцами и генуэзцами, которых в дальнейшем им суждено будет превзойти. Впрочем, еще до того, как португальцы установили контроль над своей международной торговлей, генуэзцы способствовали их морской экспансии, превратив Лиссабон в крупный центр генуэзской торговли.
Накоплению опыта в сфере торговли способствовали и экономические связи Португалии с исламскими государствами Средиземноморья: об увеличении товарообмена можно судить по возросшему использованию монеты в качестве платежного средства. Без сомнения, географическое положение Португалии — близость к островам Атлантического океана и к побережью Африки — давало импульс к морским экспедициям. Учитывая уровень развития технологий в то время, важным преимуществом портов Португалии или юго-востока Испании было наличие благоприятных морских течений.
Наряду с этим были и другие обстоятельства, связанные с политической историей Португалии. По своей значимости они сопоставимы с уже названными факторами или даже превосходят их. Португалия не избежала общего кризиса Западной Европы. Однако в политическом отношении она встретила его в лучших условиях, чем другие королевства Старого Света. На протяжении всего XV столетия Португалия оставалась единым государством, выгодно отличаясь в этом плане от Франции, Англии, Испании и Италии, которые были вовлечены в войны и запутанные династические споры.
Португальская монархия укрепилась в ходе событий, одним из важнейших эпизодов которых стала революция 1383–1385 гг. Поводом к ней стал спор по вопросу престолонаследия в королевстве, после чего восстала торговая буржуазия Лиссабона. За этим последовало крупное народное восстание, «бунт черни» (по выражению хрониста Фернана Лопеша). Эти события были схожи с теми, что сотрясали в это же время Западную Европу, однако развязка их отличалась от методов подавления крестьянских восстаний крупными сеньорами в других странах. Династический кризис совпал с войной за независимость, когда король Кастилии при поддержке крупной аристократии Португалии ввел войска, чтобы приступить к управлению страной в качестве регента. В ходе противостояния была обретена независимость Португалии; одновременно с этим к власти пришел главный деятель революции 1383–1385 гг. — Жуан, магистр Авишского рыцарского ордена[4], побочный сын короля Педру I.
Хотя некоторые историки рассматривают события 1383 г. как буржуазную революцию, на самом деле они стали результатом проводимой Мештре де Авиш политики укрепления и централизации королевской власти. Вокруг него сплотились представители различных влиятельных кругов португальского общества — знати, купцов, нарождавшейся буржуазии. В этом заключается квинтэссенция дискуссии о причинах португальской экспансии: в контексте той эпохи лишь государство (т. е. собственно королевская власть) могло превратиться в мощный двигатель для осуществления экспансии, при условии стабильности и прочности собственного положения.
Наконец, следует напомнить, что морская экспансия отвечала интересам тех классов, социальных групп и
