стоит посреди огромного поля, по которому бежала раньше, и местность выглядит пустынной. Я подумал, что она направляется в сторону близлежащей деревни, но, похоже, это не так.
Я набираю скорость, чтобы подняться на холм, который отделяет меня от поля. Поднявшись на вершину, я вижу склад. Строение до жути похоже на то, где погибли мои люди во время нашей последней миссии.
Я человек, который всегда следовал своим инстинктам. Это, в сочетании с быстрыми рефлексами, спасало меня от смерти бесчисленное количество раз.
И сейчас мой инстинкт кричит мне, чтобы я развернулся и помчался в противоположном направлении.
Я не разворачиваюсь.
Потому что это означало бы оставить Сашу с ее любовником, или под ним, а такой вариант просто не рассматривается.
Однако вид, который материализуется передо мной, заставляет меня усомниться в причинах моего пребывания здесь.
Недалеко от склада стоят люди, одетые в черное, их лица скрыты балаклавами, как в каком-нибудь фильме про террористов.
У всех у них винтовки, перекинутые через грудь, кроме одной, которая держит пистолет.
Хотя ее пальто выглядит иначе, а лицо скрыто, я знаю, что это Саша. Я дал ей этот пистолет вскоре после того, как мы приехали в Нью-Йорк, и она нацарапала на рукоятке букву «S», потому что он слишком похож на пистолет Максима, и она хотела избежать путаницы.
В моей голове срабатывают красные сигналы тревоги. Большинство из них начинаются и заканчиваются словом «беги».
В голове проносится множество вопросов. Во-первых, кто эти люди? Как Саша связана с ними? Но самое главное, какого хрена это пахнет ловушкой?
Потому что так и есть, идиот.
Я начинаю разворачивать снегоход, но слишком поздно. Человек рядом с Сашей открывает огонь.
Боль взрывается в моей груди, и я теряю хватку на руле. Снегоход и я падаем вниз с холма, дважды перевернувшись.
Ебаный в рот.
Я пытаюсь контролировать падение, но это невозможно на таком крутом склоне. Боль вспыхивает от раны, но я не думаю, что она затронула жизненно важные органы...
— Нет! — ее грубый крик эхом отдается в воздухе, когда еще одна пуля попадает мне в грудь. Снова.
На этот раз я не могу ничего контролировать.
Я падаю и качусь, и мое зрение становится туманно-красным. Не из-за раны или того факта, что я, вероятно, умираю.
Это реальность осознания того, что Саша привела меня сюда, чтобы эти люди убили меня.
Она предала меня.
Блять.
Саша предала меня.
Вся борьба покидает мои конечности, когда мой мир становится черным.
Глава 2
Саша
Сцена начинается в замедленной съемке, но затем становится слишком быстрой. Слишком грубой.
Слишком... сюрреалистичной.
Странно, как некоторые события накладываются друг на друга в совершенно другом ритме, когда происходят в реальном времени.
На мгновение мне кажется, что я сплю. Может быть, это еще один из моих жестоких кошмаров, в которых я постоянно теряю людей, которые мне дороже всего на свете.
Это правдоподобное объяснение... верно?
Человек, который катается по снегу после того, как в него выстрелили во второй раз, не может быть Кириллом.
Просто не может.
Когда его огромное тело останавливается у подножия холма, мое сердце почти делает то же самое. Затем, в течение доли секунды, оно с ревом возвращается к жизни и почти вырывается из своих тисков.
Это не кошмарный сон и не жестокая игра моего воображения. Эта ситуация происходит на самом деле.
Прямо сейчас.
Прямо передо мной.
Дядя Альберт поднимает винтовку, но прежде чем он успевает сделать смертельный выстрел, я прыгаю перед ним.
Мои конечности дрожат, а в голове крутится только одна мысль: почему ты думаешь, что первый или второй выстрелы не были смертельными?
Кирилл, вероятно, мертв...
Нет. Я выкидываю эту мысль из головы, снимаю с лица маску и бросаю ее вниз, бессознательно приподнимая верхнюю губу в рычании.
— Уйди с дороги, Саша, — приказывает дядя чужим голосом. Это папа говорил таким авторитарным тоном — не с нами, а с людьми, которые на него работали. Дядя Альберт никогда бы так не поступил.
Такое ощущение, что я вижу его новыми глазами. Как будто это не тот дядя, которого я знаю двадцать один год своей жизни.
Он начинает отталкивать меня в сторону, но я отталкиваю его изо всех сил, и мне удается заставить его споткнуться на снегу.
— Прекрати! — кричу я, мой грубый голос эхом отдается в окружающей нас пустоте.
— Что ты имеешь в виду, говоря «прекрати»? — дядя Альберт делает шаг вперед. — Это он стоит за смертью нашей семьи, Саша.
Я качаю головой больше раз, чем нужно.
— Я в это не верю.
— Почему, черт возьми, не веришь?
— Я просто не верю! — я тычу пальцем ему в грудь. — Я собираюсь оказать ему медицинскую помощь, и если ты попытаешься остановить меня, я не знаю, как отреагирую. Я предупреждаю тебя. Если ты не хочешь, чтобы один из нас умер сегодня, не останавливай меня, дядя.
Я не дожидаюсь его ответа и бегу по снегу. Ботинки застревают, я падаю на колени, но поднимаюсь и бросаюсь к Кириллу. Я жду, что дядя Альберт попытается схватить меня за руку или запретит мне продолжать миссию, но ничего этого не происходит.
Я бегу быстрее, чем когда-либо, а это и тренировки, и военные задания, и скоростные упражнения. Чужая энергия захватывает меня, и все, на чем я могу сосредоточиться — это добраться до Кирилла.
Мне требуется больше времени, чем нужно, чтобы, наконец, приблизиться к Кириллу. Его огромное тело распростерто на снегу лицом вниз. Брызги крови окружают его и оставляют красные следы на снегу. Тошнота поднимается в моем горле, а сердце разрывается на куски.
Это чувство ничем не отличается от того, когда четыре года назад я поняла, что мои двоюродные братья лежат мертвые на мне. На мгновение я застываю на месте, не в силах пошевелиться. Мои ноздри наполняются металлическим запахом крови, сердце выпрыгивает наружу и подползает к инертному телу Кирилла.
Упав на колени рядом с ним, я хватаю его за плечо, затем переворачиваю его. Маленький вздох срывается с моих губ, когда я вижу огромную дыру в середине его груди и его белая куртка, пропитана красным. Щетина, покрывающая его щеки, выглядит слишком черной и грубой на фоне его бледной кожи. Мои дрожащие пальцы осторожно касаются крови, вытекшей из его рта.
Его... вырвало кровью?
О, Боже. О, нет.
Пожалуйста, нет.
Я подношу
