углу не сильно загружены, и я вдруг как-то быстро осознала себя паркующейся у летней террасы ресторана «Моджо», на котором курили мои сумасшедшие подружки.
Технически, из всей этой пестрой стайки, кроме сестры, воротящей нос от табачного дыма, но стоически переносящей эту вредную привычку своей девичьей компании, я дружила только с Шушей. Но остальных красавиц и веселушек за все это время узнала неплохо по их совместным тусовкам и выездам. Поэтому обнялась со всей толпой.
Через очень непродолжительное время оказавшись за столом, почувствовала себя если не матерью дочерей — подростков, то старшей сестрой ветреных студенток точно.
— Эх, Шпулька, мы бы с тобой в Тивате зажгли! — я некультурно хрюкнула в свой апельсиново — морковный фрэш от внезапного Ксанкиного возгласа. — Но ты же не хочешь!
Что тут скажешь? Мне оставалось только наблюдать да оттирать нос и руки от весёлых оранжевых капель, пока девичье веселье катилось дальше.
Они хихикали, фотографировались, строили глазки компании парней за центральным столиком, пили шампанское и наперебой желали Шуше хорошей дороги, ласкового моря, тёплого приёма и вообще всей той радости, что ждёт её там, в свободном и прекрасном далёко.
Это было так здорово, мило и динамично, что даже мне показалось: «Всё ещё будет, всё важное и интересное — оно впереди».
Естественно, по закону Мёрфи, это самое «Возможное Прекрасное Далёко» явило себя в очередной перекур, когда птички, за которыми я сегодня приглядывала, упорхнули проветриться. Я уже вполне могу себе позволить не ходить дышать дымом ради поддержания компании, поэтому надеялась слегка передохнуть от активных и весело щебечущих компаньонок с чашечкой молочного улуна. Не в этой жизни, видимо.
— Уля, где Артём? Что у вас опять случилось? Вы разводитесь? — что мои родственники однозначно умеют — это убить вопросом. Хоть на лету, хоть просто.
Вздыхаю.
— Поля, всё у нас нормально. Как обычно. Тём в Благовещенске, возвращается завтра. С чего нам разводиться?
— С того, что вы как соседи в коммуналке живёте уж года два, вот с чего! Ты на свидании когда последний раз была?
— Э, вот, в феврале мы были в «Рыбе» на Петроградской, — начинаю неуверенно, судорожно пытаясь вспомнить наши недавние свидания. Да, вообще, хоть какие-то свидания.
Саркастическое хихиканье даёт мне понять, что я не сильно преуспела в объяснении сестре, что тревожиться за мою семейную жизнь нет необходимости.
— Конечно, там их Бюро презентовало два новых ЖК и один коттеджный посёлок прямо тогда, верно? Отличное свидание, совмещённое с работой. И что, твой титулованный градостроитель речи не толкал, со спонсорами не пил, жёнам Администрации не улыбался? С тобой в тихом уголке распивал шампанское и рассказывал, как прекрасны твои глаза в свете северного сияния, да?
Снова кашляю, не судьба мне сегодня даже чаю выпить.
Боже, как всё это отвратительно звучит, так обидно и жалко. И вся я такая же. Жалкая.
А свидание у нас последний раз было три года назад. Мы перед моим днём рождения гуляли вокруг Диво Острова и Газпром Арены, да. Кофе пили, архитектурой восхищались. Тёма мне показывал те дома, что он проектировал. На Крестовском острове их много оказалось — всё, что «дорого — богато» теперь там, однако.
Свидание, да. Самое запоминающееся у нас было на пятый год брака, когда мы на Цейлон летали в феврале, перед годовщиной свадьбы как раз. И вот там, на берегу океана, под шум прибоя и при свечах у нас был романтический ужин, а потом прогулка босиком по пляжу в густой темноте наступившей ночи, наполненной ароматами экзотических цветов.
Вот это было свидание! Всем свиданиям свидание!
Только с тех пор уже пятнадцать лет прошло.
За это время мы обстоятельно куда-то выбираемся только отмечая дату начала наших отношений. Чаще всего — в ресторан. Бывает, что раз в три — четыре месяца, удаётся выпить вместе кофе в рабочее время, если по делам выезжаем куда-то.
А так чтобы по серьёзному? Прямо платье там подобрать, причёску, туфли, макияж — это только, когда я Артёма сопровождаю на мероприятия по работе.
Боги! Я вообще забыла, что такое свидания!
Отрываю взгляд от чашки, Поля смотрит на меня с жалостью, как на мокрого бездомного котёнка. Как же это ужасно… и стыдно.
— Ты, как хочешь, конечно, — задумчиво выдаёт она наконец, — жизнь это твоя, но тебе совершенно точно нужно на море! Вот бросить всё и рвануть на месяцок, а лучше — на два!
Пожимаю плечами и грустно улыбаюсь:
— Конечно, обязательно, но как-нибудь в другой раз, спасибо.
— Где ты, систер, конечно, голова, но иногда просто барашка — барашка… — вздыхает младшая, — И всё же подумай, ну, переживут же они без тебя немножко?
— Да, да, — покорно киваю.
Согласная я, на всё согласная, только отстань от меня, и так тяжко от взбаламученных воспоминаний. Было же? И тёплый ветер, и стрекот неведомых насекомых по вечнозелёным кустам вокруг и руки его, сильные, надёжные, такие, что всегда защитят, поддержат, помогут.
Где всё это? Почему сейчас так холодно и пусто?
Выхожу подышать подальше от бурного веселья, и, глядя на засвеченное городской иллюминацией небо, ощущаю не свободу от забот, как надеялась, а гулкое и беспросветное одиночество.
Остаток Шушиной отвальной тихо пью в уголке свой улун.
А перед тем как сесть в прибывшее за ней такси, Полинка обнимает меня, заглядывает в глаза и очень увещевающим тоном предлагает:
— Ну, если не на море, тогда, может, хоть к психотерапевту сходишь? Просто поговорить, а?
7. Ульяна. Май. Санкт-Петербург
Если обычный день у меня начинался подъёмом в 6 — 30 утра, в «опасные, ремонтные» дни — в шесть ровно, то чего я так возмущалась, интересно? Мысль эта мягко перекатывалась внутри гулкой и пустой черепной коробки, пока я шоркала во рту гостевой зубной щёткой в Шушиной ванной в, не верю глазам своим, четыре — тридцать утра! Боги, за что?
Две сонные мухи медленно и печально проглотили по чашечке гудронного цвета и крепости кофе, запустили посудомойку, выпнули на лестничную клетку пару чемоданов и три сумки. Затем, по традиции, присели на дорожку и уныло пошлёпали навстречу новому дню. Как раз из-за горизонта соседних крыш показался первый солнечный лучик.
Майская утренняя Питерская прохлада меня слегка взбодрила. Шуша же, мелко трясясь в шортах и лёгком коротком топе, пробормотала, забираясь в машину:
— Валить, валить отсюда надо! Лето почти уже, а такой дубак!
— Надо нормально одеваться в такую рань, а не на погоду сетовать, — из вредности не смолчала я. А чего она? Сейчас сама к тёплому
