то завтра возьмут. У меня же редкая группа, вот и пригодится как раз. Да и ты, если хочешь, можешь сдать. Крови много не бывает. Но Романов там тоже будет, скорее всего — осеклась Наташа, — у него такая же, как и у меня. Ну, ты же знаешь.
Да, я знала, как спасали Наташу после родов. И первый, кто оказался рядом, был Дима. Всё тогда закончилось хорошо.
— Да, подруга, не сомневайся, — сказала я с комом в горле.
Мы обнялись, и в эти мгновения я в который раз убедилась, что ближе и надёжней людей рядом просто нет.
— Погнали? — сказали мы одновременно и улыбнулись.
Мы смахнули слезинки трогательного момента и закрутились сборы.
Глава 7
Такси ждать не пришлось. До больницы доехали минут за двадцать. Всю дорогу по радио рассказывали о текущих событиях, и мы с ужасом боялись, что вот-вот скажут, что по аварии есть новости. Но всё было без изменений. Тяжело.
В клинике уже были сотрудники компании, к которым выгрузили всё, что привезли.
Первым делом отправились в отделение на сдачу крови.
Нас попросили прийти завтра и дали рекомендации по подготовке к процедуре.
Когда-то давно, ещё будучи восемнадцатилетней студенткой первого курса пединститута, я с девчонками ходила на донорский пункт сдавать кровь. Те, кто нуждались в крови — были где-то за стенами больницы. Совсем рядом. Их близкие с надеждой смотрели из окон на отделение, а мы уходили с шоколадками и заветными справками, которые обеспечивали нам дополнительные выходные дни. Всё было тогда беззаботно и легко.
А теперь я сама стояла в коридоре и смотрела из окон клиники на входящих и выходящих ангелов, которые давали не просто надежду. Они давали жизнь.
Наташа смогла дозвониться Сергею и сейчас куда-то исчезла из моего поля зрения, пытаясь поговорить с мужем без свидетелей.
Вдруг за моей спиной раздался вздох. Я вздрогнула, но повернуться не спешила.
— Здравствуй, Ир, — тихо сказал Романов мне в затылок. Его дыхание разогнало моё сердце до приступа тахикардии. Горло сжалось. В глазах потемнело. Горячий шар прокатился по моему телу от головы до кончиков пальцев на руках и ногах, и примостился в животе.
— Привет, Романов — смогла я выдавить из себя.
— Прости, что испортил тебе утро.
— Да ладно. Это же не первое утро, которое ты мне испортил. Главное, что у тебя …,- чуть не сказала «оно удалось», вспомнив девицу у автобуса, … — чтоб у тебя всё было хорошо, — медленно поворачиваясь к Романову сказала я.
Моё состояние и слова, которые чуть не сорвались с языка, конечно, не прошли не замеченными. Романов всегда очень хорошо чувствовал меня. Это давало ему форы в нашем общении и «совместной жизни». Он всегда был на шаг впереди.
Мы смотрели друг другу в глаза, и становилось ясно, что никакой милой беседы не получится.
Его глаза стали злыми, скулы напряглись. Я тоже успокоилась и смотрела на него не отрываясь. Не в больнице же выяснять отношения и начинать разговор, который так и не состоялся четыре года назад.
Мимо проходили люди, на нас никто не обращал внимания. Вдруг за его широченной спиной остановилась супружеская пара. Они держались так близко друг к другу, что не возникало никаких сомений, что они не муж и жена.
— Дим, прости, — тихо произнесла женщина, — мы уже закончили.
Романов быстро шагнул в сторону.
— Хорошо, мам, — сказал он спокойно.
— Здравствуйте, — смущённо сказала я.
Стало понятно, что это родители Романова.
О нашем браке родители Димы не знали. Это было одним из условий нашего договора. И он слово сдержал.
Мужчина быстро оценил обстановку и сказал:
— Так! День сегодня тяжёлый, но голодовку объявлять не стоит. Все живы. А сейчас, милая девушка, я приглашаю всех в кафе перекусить. С самого утра не ели, все голодны. Заодно и познакомимся.
По военному чётко он развернулся, и они направились в сторону лестницы, ведущей на минус первый этаж в кафе клиники. Пока они шли — никто из них ни разу не повернулся.
— Ир, — заговорил Романов и попытался взять меня за ладони, но быстро одёрнул руки, — я тебя очень прошу, давай сейчас мы просто сходим поесть и посидим с моими родителями тридцать минут. Я представлю тебя как подругу Наташи. Ты просто приехала в отпуск. Они ничего не знают о нас. И лишних вопросов не будет. Я больше не появлюсь у тебя на глазах, пока ты будешь в Москве, у Макаровых, я обойду тебя десятой дорогой, если тебе невыносимо моё присутствие, только давай сейчас мы просто спустимся вниз.
— Полчаса, — сказала я Романову.
— Спасибо, Ир, — еле заметно улыбнулся он, а в глазах метнулся огонёк радости.
«Ох, Романова, ты опять согласилась на его условия».
Глава 8
Кафе было небольшим. Запахов общепита не было, и это добавляло ему плюсов.
Отец Романова уже стоял в очереди с двумя подносами, а мама сидела за столиком и смотрела на небольшой фонтанчик за окном.
Я бы с удовольствием постояла в очереди, но Романов пропустил меня вперёд, перегородив собой подход к раздаче.
Он легонько взял меня под локоть и повёл к столу.
«Мы идем только поесть. О чем мы будем говорить? Как хорошо, что во время еды можно не сразу отвечать на вопросы. Или вообще не отвечать, а например, сбежать в туалет» — быстро мелькнула мысль.
— Знакомьтесь. Моя мама — Екатерина Фёдоровна Романова, врач-невролог.
И, не дав никому сказать ни слова, представил меня:
— Ирина Викторовна… Романова. Ира — подруга Наташи, приехала в гости из Иркутска. Она логопед, так что вам будет о чем и о ком поговорить. И ещё… Мам! Мы просто однофамильцы, — сделал ударение на последних словах.
И он пошёл к отцу. Только что каблуками не щелкнул. «Солдафон».
Екатерина Фёдоровна попыталась скрыть эмоции, глядя сыну в след, но ей это плохо удалось.
Усталость, тяжёлые события сегодняшнего дня измотали её, и лицо держать было трудно. Но по ней было видно, что она умеет это делать.
— Жаль… — тихо сказала она.
Я опешила. «Чего жаль?» Мои руки мелко задрожали, я уже пожалела, что согласилась на ужин. «Чего жаль? Что мы просто однофамильцы? А вот мне жаль, что я вообще оказалась в Москве сейчас. Нет, надо было брать обратный билет».
— Можно просто Ирина, — сказала я, садясь за стол.
— Ой, Ирина. Простите. Спасибо. Надо же, однофамильцы. Бывает же так, — как-то растерянно произнесла женщина, — Ну да ладно. А то
