силится сосредоточить взгляд на дальнем конце площади.
Там стоит темнокожий широкоплечий мужчина огромного роста, одетый так изысканно, что гадаешь, какой царственной особе он принадлежит. Все три лошади рыжие, под седлом и готовы тронуться в путь. Снаряжены они по-походному: за седлом туго набитые перемётные сумки и свёрнутые одеяла. Мужчину за лошадьми едва видно – он стоит в тени стены, выкрашенной в светло-жёлтый цвет, как почти все дома в Кап-Франсе.
– Тот свалился в море у острова Закхея в разгар шторма, – говорит Паларди. – Он мёртв.
– И всё-таки это он, – возражает Авель Простак. – Клянусь вам.
Вид у того, о ком они говорят, совсем не покойницкий. В красной войлочной шапочке с кисточкой на шнурке, он беспокойно водит глазами. Высматривает кого-то на другом конце улицы. Похоже, те, кого он ждёт, не пришли.
– Из-за шапки точно не скажешь, но я его узнал, – прибавляет Простак. – Если я предупрежу капитана Гарделя, как он меня отблагодарит?
– Никак. За всю жизнь капитан ничего ни для кого не делал. А вот если ты ошибёшься, он вырвет тебе глаза, чтобы впредь смотрел лучше.
– Может, он найдёт мне корабль, на котором вернуться, – шепчет Авель.
Он вспоминает своих двух сестёр, которые уже так давно ждут его по другую сторону океана, близ Ла-Рошели. Он так и не простился с ними.
– В любом случае говорю тебе, это не он, – повторяет Паларди.
– Смотрите.
Великан приподнял шапочку и отёр голову рукой. Стало видно, что одной ушной раковины под красным войлоком нет.
Паларди с Простаком переглядываются, будто увидали самого чёрта: великан с отрезанным ухом!
– Побегу, – говорит Простак, совсем протрезвев. – Предупрежу Гарделя, он «У Милой Хозяйки». Вы оставайтесь здесь. И не пейте. Следите.
Для большей уверенности он выхватил у доктора флягу с ромом и сунул себе в карман.
* * *
Неподалёку, в номере капитана, Амелия Бассак собирается уходить.
– Когда с делами будет покончено, – говорит она, – приезжайте показать мне счета.
– Я думал, господин Ангелик…
– Первый отчёт, перед отплытием, вы предоставите лично мне, – уточняет Амелия.
– Вам? Где именно?
– В «Красных землях». В имении Бассаков. Моём имении.
– Вы остаётесь в Сан-Доминго?
– Заканчивайте свою работу, капитан. И не забудьте заехать ко мне в «Красные земли».
Она идёт к дверям. Капитан окликает её:
– Постойте. Счета почти готовы. Я бы мог предоставить их вам уже этим вечером.
– В них пока далеко не все сделки.
– Все. Вы же знаете. Последней моей покупательницей были вы.
Амелия берётся за щеколду, намереваясь открыть дверь.
– Вам, сударь, придётся найти ещё покупателей.
– Почему?
Она оборачивается.
– Ваш испанец…
– Да?
– Вы ведь шутите, капитан?
– О чём вы? Он заплатил двадцать пять тысяч ливров, а это, я вам скажу!.. Причём за отнюдь не свежих невольников. Этот Валенсия даже не попросил показать их.
– Можно взглянуть?
– Они в портовых складах.
– Я про двадцать пять тысяч ливров.
– Он расплатится с утра. Я знаю своё ремесло.
– А его?
– Что?
– Ремесло! Спектакли, маскарады, шарлатанство, грабежи! Его ремесло вы знаете?
Гардель ошеломлённо слушает.
– По правде сказать, – продолжает она снисходительно, – признаю, что ваш испанец – хороший актёр. Впрочем, все старые актёры в конце концов начинают играть как следует. Но вот его слуги…
– Что с ними?
– Один говорит словно в балагане на ярмарке, с деланым акцентом, как крестьяне у Мольера. А когда обращается к хозяину, про акцент забывает. Что же до второго…
– Трактирщик сказал мне, что это образцовый негритёнок, – возражает Гардель.
– Образцовый?
Амелия округляет глаза.
– Гардель, меня тревожит ваша наивность.
– Слуг я не видел, – признаёт капитан. – Они остались внизу.
– Они знали, что вы не выходите из комнаты, иначе бы не стали рисковать. Их целью было покорить трактирщика этой свитой персидского шаха. Всё – сплошная бутафория! И я ещё кое-что вам скажу. Тот образцовый негритёнок…
– Что?
– Это девушка, сударь!
Тишина. Всего секунда – и Гардель преображается.
Он проводит рукой по лицу, как борец, встающий с пола. Амелия смотрит на него. Он медленно вынимает из-за пояса пистолет. Он совершенно спокоен.
Капитан ковыляет в полумраке, выдвигает ящик и достаёт ещё два пистолета, соединённые ремнём. Они тоже кремнёвые, с двумя стволами друг над другом. Он набрасывает ремень на шею. Срывает со стены большое ружьё. Весь этот арсенал уже заряжен, набит порохом и свинцом, готов убивать, как всякое оружие раненых людей, поклявшихся, что больше никто не застанет их врасплох, и живущих ради мести.
– Они ещё здесь? – спрашивает он.
– Не знаю.
Гардель срывает приоткрытую Амелией занавеску, тянет на себя створку окна и тихо толкает ставень.
– Откройте дверь, – шепчет он.
Амелия слушается.
Капитан стоит лицом к окну, по левую руку от него – Амелия Бассак в дверном проёме. За ней видно лестницу, а дальше – нижнюю залу.
Во дворе трактира показалась идущая из порта старая кухарка. На одной руке у неё висит корзинка, а на другой – экстравагантная гувернантка Амелии на последнем издыхании. В этот миг мадам де Ло вспоминает о своих кузенах, предлагавших ей место в Версале, чтобы удержать от поездки на острова. И под палящим полуденным солнцем она запрещает себе думать, что стоило бы согласиться.
Стоя вдали от окна, Амелия не видит двух женщин. Они уже у колодца, посередине двора.
За ними на заднем плане показалась фигура в синем костюме. К ней бежит четвёртый персонаж, вынырнув из-за жёлтой портьеры трактира. Гардель узнаёт Жозефа Марта. И даже слышит его:
– Альма! Где ты? Пора уходить.
Да. Амелия Бассак права. Темнокожий слуга, к которому обращается Жозеф, – девушка. Причём та самая, которая сбежала с нижней палубы его невольничьего судна. Гардель медленно поднимает пистолет.
Внизу Альма не сводит глаз с остановившихся передохнуть у колодца женщин.
– Вот та, – говорит она, – у которой передник…
Договорить она не успевает. Во дворе гремит выстрел.
– Всем ни с места! – кричит Гардель.
Упавшее тело – это Авель Простак. Он вывалился из переулка, как из-за кулис споткнувшийся о трос рабочий сцены.
Остальные застыли. Они слышат, как Гардель кричит сверху:
– Это чтобы вы видели: я никогда не промахиваюсь. Я метил во фляжку!
Действительно, вокруг Простака расползается лужа. Металлическая фляга в его кармане пробита. Она отвела пулю. Чудом выживший Авель перекатывается на спину. И замирает.
Остальные оборачиваются на окно, откуда Лазарь Бартоломей Гардель целится в Жозефа и Альму.
Он кричит влево, где открытая дверь и вощёная лестница:
– Люк де Лерн, ты здесь?
Тишина.
– Ты слышишь меня, пират?
Внизу у лестницы, спиной к скрывающей его стене, всё так же сидит на скамейке Люк де Лерн, при полном параде.
– Я здесь, капитан, – отвечает он спокойно.
