и у Горчакова экономические дела уже в сейф не влезают, он все ноет, что некоторым хорошо — убийства любой дурак расследовать может, а ты попробуй докажи какое-нибудь остроумное хищение!.. Впрочем, он прибедняется. Работай он в банке или на производстве, давно уже был бы крупной шишкой и греб деньги лопатой. Он такие заковыристые хищения разматывал, что меня грызет зависть: но это надо иметь определенный склад ума. До сих пор у нас на следовательских занятиях, которые раз в месяц проводит городская прокуратура, вспоминают его старое дело по хищению коньяка на винзаводе. Тогда сотрудники отдела по борьбе с хищениями социалистической собственности (вот как давно это было) пришли с материалами грандиозной разработки, но в недоумении: они полгода следили за коньячной мафией, которая не только тырила коньяк с подъездных путей винзавода, но и наладила канал сбыта ворованного коньяка через магазин. Опера вычислили всех, все задокументировали, но дело было не возбудить по одной простой причине — не было ущерба.
При сдаче коньяка на винзавод ни разу не выявили недостачи, хотя «бэхам» доподлинно было известно, что из конкретной цистерны слито и продано ровно пятьсот литров. Они уже и своих ревизоров посылали, не доверяя заводским. Хоть ты тресни — не только количество коньяка соответствовало документации, по и сам коньяк не был разбавлен.
Горчаков думал неделю, после чего предложил операм осмотреть пустую цистерну, когда из нее уже слили коньяк. Скептически ухмыляясь, «бэхи» организовали осмотр и нашли на дне цистерны кучку презервативов. Ну и что? — спросили они Лешку. Лешка аккуратно собрал презервативы в коробочку и взял тайм-аут еще на неделю. После чего объяснил сотрудникам ОБХСС механизм хищения, и его гипотеза блестяще подтвердилась, когда расхитители были арестованы и во всем сознались, рассчитывая на снисхождение.
Оказалось, что после того, как из цистерны сливали коньяк, предназначавшийся на «левую» продажу, трудолюбивые проводники наполняли водой ровно двести пятьдесят презервативов, в каждый влезало по два литра.
Закручивали их, как воздушные шарики, и бросали в цистерну. На заводе ревизоры брали из цистерны пробы коньяка и удостоверяли его полное соответствие ГОСТу: а потом коньяк сливался в емкости винзавода. Поскольку слив происходил под давлением, презервативы лопались, вода смешивалась с коньяком, и по количеству коньяка у ревизоров претензий тоже не возникало. Я потом долго колола Лешку, как он догадался. Он отвечал, что для начала сосчитал презервативы, а потом сопоставил их количество с литражом похищенного коньяка. Не зря же презервативы в цистерне валялись, объяснял он ход своих мыслей.
— О чем задумались? — меланхолически поинтересовался шеф, поглаживая ржавую арматуру вещдока.
— Об успехах коллег, — честно призналась я, мучаясь при мысли о своей однобокости. Шеф как будто прочитал мои мысли.
— Завидуете Горчакову, что он хозяйственные дела щелкает, как орешки? Не завидуйте, каждому свое. Помните, что Козьма Прутков говорил: «Специалист подобен флюсу». В том смысле, что односторонний. Ваша специфика — насильственные преступления, вот и занимайтесь ими. Закончите свое строительное дело, больше вам хозяйственных давать не буду. Да, я чего зашел-то? Эту дуру, — он опять погладил ржавые рога, — унесите в камеру вещдоков. Завтра проверка из городской приедет. А у нас такой бардак в кабинетах.
— Владимир Иванович, как же я ее утащу? — взмолилась я. — Мне с трудом ее сюда четыре человека приперли, ее же не подвинуть.
— Попросите Горчакова, — пожал плечами шеф, — милицейские следователи с делами придут, я их тоже пришлю помочь. Некрасиво. У Горчакова вон тоже гитара стоит. Спрашиваю, что это — врет, что вещдок. Мне бы хоть не врал, я все ваши вещдоки наперечет знаю.
Я отвела глаза. Горчаков действительно решил на старости лет научиться играть на гитаре и пристроился к тому же учителю, которого посещает мой сын.
Гитару на день варенья подарила ему наша завканцелярией Зоя, в знак преданной любви. Домой он ее притащить не может, не вызвав жениного пристрастного допроса, вот и хранит инструмент в кабинете, оправдываясь тем, что это вещдок.
Довод беспроигрышный, вещественным доказательством может быть все, что угодно.
— Давайте-ка прямо сейчас организуем, — шеф не дал мне расслабиться. — Позовите Алексея Евгеньевича, Зоя откроет камеру вещдоков, сразу и оттащим.
Вздохнув, я стукнула в стену. В соседнем кабинете послышалась возня, звук шагов — наверняка Зойка вспорхнула с колен своего ненаглядного следователя Горчакова и прикинулась исполняющей служебные обязанности. Потом хлопнула его дверь, и в дверном проеме моего кабинета показалась круглая физиономия Лешки.
После того как я с ним провела серию воспитательных лекций на тему «Как соблюдать конспирацию, крутя романы на работе», он не выходит из своего кабинета, не удостоверившись, что щеки не испачканы помадой, а рубашка заправлена в штаны.
При мыслях о бурной личной жизни своего друга и коллеги я тихонько вздохнула. Мне, может, тоже хочется любви и ласки; и, смею надеяться, я — не последний человек на этой земле, который любви достоин. Однако ситуация такова, что мы выбираем, и нас выбирают, и это часто не совпадает. Я знаю как минимум двоих человек, чье счастье я могла бы составить; фокус в том, что они, прекрасные физически и духовно люди, — отнюдь не герои моего романа.
Единственный человек, с которым я бы хотела прожить остаток жизни, ведет себя кое-как и, похоже ждет, пока я брошусь ему на шею со словами «Вернись, я все прощу». А мне хочется, чтобы это он бросился на колени с теми же словами. А организовывать кофе в коечку, говоря образно, мне уже надоело.
Вот и сидим со своими амбициями в обнимку, я и судебно-медицинский эксперт Стеценко. Ведь отчетливо понимаю, что люблю только его, и кроме него, мне никто не нужен, a злость на его непонятливость мешает сделать то, что нужно бы сделать в данной ситуации. А что ему мешает одному Богу известно. Скорее всего, привычка к существованию по инерции: жизнь такая напряженная, что некогда оглянуться, и подсознательно верится в то, что все само собой устроится. Эх!..
Под чутким руководством шефа Горчаков подошел к бетонной глыбе и оценил фронт работ. Попытался покачать глыбу за арматурные рога, но потерпел неудачу и удивился. Потянул за арматурину сильнее, глыба и не подумала шевельнуться.
Горчаков разозлился и напрягся. Лучше бы он этого не делал. Рванув изо всех сил на себя железный прут, торчащий из глыбы, он неожиданно сдвинул ее с места, но поскользнулся и повис на арматурине. Вот этого глыба уже не выдержала.
