стали назначать, а не избирать.
Такова была кадровая линия Сталина, нового генерального секретаря ЦК партии.
Ленин привычно исходил из того, что секретариат ЦК – технический орган. Собственных решений секретариат не принимал. На роль руководителя партии в свое время претендовал только Яков Свердлов. О нем глава профсоюзов Михаил Томский на X партконференции в сентябре 1920 года почтительно заметил:
– Он смело мог сказать, что ЦК – это я.
О влиянии Свердлова говорит такой эпизод. Руководитель саратовских коммунистов Владимир Антонов, войдя в кремлевский кабинет Свердлова, снял шапку, бросил ее на пол и произнес:
– Саратовский мурза челом бьет великому князю Московскому!
Но Яков Михайлович скоропостижно скончался в марте 1919 года. В секретари ЦК выбирали надежных и пунктуальных исполнителей. Владимир Ильич предполагал и в лице Сталина иметь помощника без личных амбиций. Он сильно ошибся на его счет.
Сталин с самого начала оценил значение секретариата и оргбюро ЦК, которые ведали кадрами, а «кадры решают все». Судьба и карьера любого чиновника в стране все больше зависела от аппарата ЦК. Избрание местных партийных секретарей превращалось в проформу. Послушно голосовали за присылаемых Москвой назначенцев. Сталин завоевал сердца провинциальных партийных чиновников своей программой – поставить партию над государством, всю власть в стране передать партийному аппарату.
Против выступил нарком по военным и морским делам Лев Троцкий: исчезает демократия, дискуссии становятся невозможными, всеми командуют не избранные, а назначенные сверху секретари. Троцкий обратился к членам политбюро: «Секретарскому бюрократизму должен быть положен предел… Демократия должна вступить в свои права, без нее грозит окостенение и вырождение».
На Троцкого накинулись за его фразу о том, что «молодежь – вернейший барометр партии – резче всего реагирует на партийный бюрократизм». Аппарат был занят не поиском решений, которые позволили бы двинуть страну вперед, а сосредоточился на уничтожении Троцкого. Мешала его популярность, особенно среди молодежи. Из Гражданской войны Лев Троцкий вышел в ореоле победителя. Он создал Красную армию, он разгромил контрреволюцию и обеспечил безопасность страны.
Почетный комсомолец
«Все комсомольские поэты первого поколения, – вспоминал писатель Семен Липкин, – как и весь тогдашний комсомол, были обворожены Троцким. В те годы Троцкий завораживал молодежь, строившую новую, как ей казалось, жизнь. Поэт Александр Безыменский гордо заявлял:
Я грудь распахну по-матросски…И крикну: «Да здравствует Троцкий!»
Конечно, Троцкий с его громовым красноречием, с его романтической, в духе Французской революции, страстностью, с его ролью героя-главнокомандующего Красной армией, победителя белых, был образцом для тогдашних молодых людей, в свои незрелые годы ставших во главе фронтов, Чека и прочих ответственных учреждений».
Даже школьные тетрадки выпускались с портретом Троцкого и цитатой, взятой из одной из его речей: «Грызите молодыми зубами гранит науки».
На V съезде в октябре 1922 года комсомол принял шефство над Красным флотом. Когда объявили «Слово предоставляется народному комиссару по морским делам товарищу Троцкому», в зале, как указано в стенограмме, начались «бурные, долго не смолкаемые аплодисменты». На пленуме ЦК РКСМ по случаю пятилетия комсомола под крики «ура» Троцкому присвоили звание почетного комсомольца.
В 1923 году многие партийные организации голосовали в поддержку идей Троцкого, считая их вполне разумными. На стороне Троцкого оказалась учащаяся молодежь, студенты, преподаватели, ученые, то есть образованная и интеллигентная часть партии. Она жаждала полнокровной духовной и политической жизни.
Много позже один из руководителей партии Анастас Иванович Микоян втолковывал молодым членам ЦК, плохо осведомленным о реальной истории партии:
– В двадцать третьем году Троцкий выдвинул лозунг внутрипартийной демократии и обратился с ним к молодежи. Он собрал много голосов студенческой молодежи, и была опасность, что он может взять в свои руки руководство партией. Не надо забывать, что Троцкий был тогда членом политбюро, ратовал за внутрипартийную демократию. Надо знать психологию того времени и подходить к фактам исторически…
Настроения молодежи беспокоили Сталина. На пленуме ЦК в январе 1924 года генсек возмущался:
– Молодые члены партии, они ищут правды, они говорят на собраниях: «А мы знаем, как у вас на политбюро, в ЦК и ЦКК вопросы разрешаются, вы распяли на кресте товарища Троцкого». Это не так, дорогие товарищи.
Генсеку вторил первый секретарь Северокавказского крайкома Анастас Микоян:
– Учащаяся молодежь пошла за оппозицией, пошла потому, что оппозиция пошла в массу со всеми запрещенными документами… Проявились попытки привить в нашей партии принципы формальной демократии, формального равенства и прочее… Применение демократии даже с ограничениями чревато величайшими опасностями.
Секретарь Нижегородского губкома Николай Александрович Угланов, приехав в Москву, побывал в Коммунистическом университете имени Я. М. Свердлова. Рассказал на пленуме ЦК, что его неприятно поразила студенческая свобода:
– Студенты старшего курса приглашают лектора по экономическим вопросам, никого не уведомляя. Демократия демократией, а организационные формы организационными формами. Тут нужно бить по зубам. Нам нужно конкретным образом изменить отношение и к комсомольцам. Нам нужно перестать таскать их на рабочие собрания. Это безобразие. Не лезь, куда тебя не приглашают.
Сталин отметил готовность Угланова дать в зубы, сделал его секретарем ЦК и руководителем московской партийной организации. Потом, впрочем, расстрелял.
Сталин быстро овладел основными механизмами управления. Но, даже став генеральным секретарем, он не был первым человеком в партии. При Ленине в чиновничьей иерархии занимал третье место – после Ленина и Троцкого. Об этом свидетельствует рассылка партийных и правительственных документов. Скажем, на секретных материалах Главлита (цензура) значилось: «Настоящий бюллетень разослан следующим товарищам: 1. Тов. Ленину. 2. Тов. Троцкому. 3. Тов. Сталину. 4. Тов. Каменеву…»
В двадцатые годы члены политбюро чувствовали себя уверенно, действовали самостоятельно, спорили со Сталиным, иногда не принимали его предложения. Для них Иосиф Виссарионович – не вождь, а первый среди равных. Ему приходилось считаться с их мнением, договариваться с ними. А вот новый правящий класс безоговорочно поддерживал линию Сталина, который устроил аппарату комфортную жизнь. Молодые чиновники наслаждались благами, которые прилагались к власти.
Информотдел ЦК докладывал высшему руководству:
«Руководящая группа работников (не только узкий круг верхушки) систематически занимались пьянством, кутежами, картежной игрой, растратой государственных денег, вербовкой в специальных целях сотрудниц учреждений (Иркутск, Славгород, Херсон, Вельск)… Для всех этих организаций является характерной атмосфера замалчивания, безнаказанности и круговой поруки со стороны ответработников».
Один из большевиков вспоминал, как Иваново-Вознесенский губком партии направил его на неделю в Родники – крупный центр текстильной промышленности: «Водка и самогон даже в рабочее время, вечерами игра в карты и кутежи. Молодая заведующая женским отделом райкома партии пригласила меня на собрание работниц-текстильщиц. С энтузиазмом говорила, что советская власть дала женщине полную свободу. Но для нее самой «свобода» обернулась печальной стороной – она заболела венерической болезнью. После собрания она с непривычной для меня откровенностью возмущалась: «Какая же райкомовская сволочь наградила меня?»
Разгром интеллигенции
В качестве создателя армии Лев Давидович был на месте – тут-то и пригодились его бешеная энергия, природные способности к
