class="p1">К сожалению, историей я никогда не интересовалась настолько подробно, чтобы сейчас наперечет вспомнить права и обязанности именитых любовниц. Да и здесь они могут сильно отличаться от наших. Но это не имело никакого значения, потому я нервно перебила:
– Хорошо – возможно, я преувеличиваю. Но, видишь ли, дорогая, я уже была замужем – и больше ноги моей в этом болоте не будет. Так подскажи уже, как мне развестись еще до посещения ЗАГСа?
Служанка захлопала глазами и вновь принялась болезненно причитать:
– Лекаря, лекаря…
– Ладно, – сдалась я. – Поесть тогда принеси. Хоть это ты можешь?
Она умчалась исполнять распоряжение, а я призадумалась. От помощницы во многих вопросах толку будет мало – в ее услужливой головушке некоторые вещи не помещаются. У Мирты можно спрашивать лишь про традиции и особенности этого забавного сна, прикрываясь амнезией. Разумеется, девушка научит, как одеваться, что говорить и чего нельзя делать. Но какая разница, как я себя буду вести в коматозной иллюзии? То есть эти вопросы точно можно отложить на тот случай, когда я вляпаюсь в серьезные неприятности и мое подсознание не подскажет выход на новый виток сказочной фантазии. Ведь до сих пор все складывалось именно наилучшим для меня образом: само собой, без малейших усилий. Раз уж я в своей голове являюсь главной героиней, то мне и положено было сразу проскочить на вершину. Ведь невозможно, чтобы в какой-нибудь реальности господин из-за мелочи нарушил правила отбора и не постеснялся выглядеть озабоченным на глазах стольких свидетелей. Но, видимо, направлением этой истории напрямую управлять не получится, вот поэтому и служанка сразу тупеет, стоит мне лишь подойти к главной теме.
В силу этих причин я вообще ни о чем не переживала – надо просто расслабиться и получать удовольствие. Однако всерьез меня беспокоил другой аспект – голод. Я ведь не просто так поторопила служанку с едой: в желудке уже отчетливо бурчало и болезненно сосало, будто я со вчерашнего дня ничего не ела. А еще страшно хотелось пить. Когда очнусь, все-таки выскажу врачам реанимации эту претензию – они ведь должны были меня подключить к искусственному питанию, пока я сама есть не могу.
Полная обескураженность меня настигла, когда Мирта все же доставила какие-то сладкие пирожки – и уже после первого сосущие ощущения в животе прекратились. А после третьего я почувствовала приятную сытую тяжесть. Может ли быть такое, что мое тело просто отреагировало на подключение капельницы с каким-нибудь питательным раствором и сразу же подкинуло эту тарелку с лакомствами, дабы физиологическое восприятие соответствовало событиям в сновидении?
Мирта отвлекла меня от мыслей, пока я в своем анализе не дошла до каких-нибудь парадоксальных выводов:
– Госпожа Элея, самое время переодеться и вернуться на испытания. Сейчас уже идут полным ходом состязания в художественном искусстве. Вы теперь имеете право сесть рядом с его светлостью!
– Зачем? – я действительно не поняла. – Мне с ним говорить не о чем, да и что там интересного покажут? Сомневаюсь, что кто-то из тех бедняжек нарисует картину, которая поразит меня сильнее Босха.
Служанка скривилась, но, похоже, решила изображать, что больше не замечает моих странностей – наоборот, она начала терпеливо и по-учительски объяснять:
– Да хотя бы для того, чтобы поздравить двух других победительниц! Те благородные дамы относились к вам пренебрежительно, и все же после завершения отбора вам с другими наложницами придется жить рядом и много общаться. Для создания дружеских связей лучше всего от души поздравить счастливиц – показать, что вы зла не держите.
Никакого интереса к конкурсу я не испытывала. Да и зла на неизвестных девчонок по понятным причинам не держала, даже при учете, что кто-то из них пытался меня отравить. Это когда было-то? Уж точно до того, как я попала в эту сказку. Но что-то разумное в предложении звучало: на самом-то деле отбор еще не закончен, и если вдруг его величество дракончик соизволит передумать на мой счет, то я, скорее всего, перемещусь в другую локацию.
Переодеваться я отказалась. Просто посмотрела наряды в гардеробе и поняла, что ничего удобного там все равно не предусматривалось. Тогда какая разница? А вот от лишних украшений избавилась. Они были очень красивыми, но уж слишком тяжелыми. В настоящей жизни я обычно носила серьги-гвоздики, разные изысканные висюльки мы использовали только во время выступлений – и то чаще всего облегченные варианты, которые во время движения летят по воздуху вместе с головой. Сейчас же каждую мочку оттягивало будто по килограмму металла и камней. От них я избавилась в первую очередь, потом и с шеи неподъемное колье сняла. А браслеты – это вообще не мой стиль. Обескураженная Мирта с ужасом наблюдала за моими действиями, но диктовать мне какие бы то ни было условия она не могла.
В зале народу было примерно столько же. К центральным креслам я подходить не собиралась, просто встала за чьими-то спинами. Но очень скоро меня заметили, засуетились, притаранили откуда-то стул и чуть ли не силой усадили. Отказываться я смысла не видела, чтобы не привлечь к своей персоне еще больше внимания. К тому же отсюда мне были лучше видны работы участниц. Нет, ну какой же мой мозг молодец – убрал меня из состязания до начала этого тура. В противном случае я в прямом смысле стала бы посмешищем. На холстах конкурсанток распускались потрясающие лилии, разевали пасти диковинные чудовища или сходились в танце любящие пары. Как если бы в голове каждой девушки была встроена нейросеть с возможностью генерировать любые изображения. Единственное отличие – рисунки создавались на наших глазах самыми обычными красками и выверенными мазками.
Я увлеченно переводила взгляд по всему залу, пока не наткнулась на дракона, что сидел по правой стороне. Вздрогнула, поскольку молодой человек смотрел прямо на меня, не проявляя никакого любопытства к результатам творчества претенденток. Глядел он пристально и очень внимательно, но я, чтобы он не подумал ничего такого, просто отвернулась в другую сторону. Ого, а здесь настоящее море! Клянусь, если бы мне сказали, что автор этого шедевра сам Айвазовский, я бы и не усомнилась.
Работа была долгой, но наступил момент ее окончания – он был ознаменован звуком гонга. А я за это время даже не успела определиться, за кого болеть, ведь даже самые неудачные и простенькие из картин выглядели лучше, чем сумела бы изобразить я. Затем судьи принялись выносить оценки – они говорили по очереди и чаще всего сходились во мнениях. Похоже, таким образом и выделялись фаворитки отбора. Но когда старики высказались, все уставились на
