принесла корзину с моим ужином и кувшин воды.
— Есть колбасу и пить вино перед сном вредно, поэтому я принесла пирог, кусок запеченной рыбы и воду, — заявила она, поставив корзину на старый ящик, перевёрнутый мной вверх дном. Окна чердака располагались высоко от пола, моего роста в сто восемьдесят три сантиметра не хватило, чтобы выглянуть в него, а этот ящик помог получить необходимые сантиметры.
— Я на колбасу с вином и не рассчитывал, не только же этим питаться, — ответил я и взял кусок пирога. — Отец приехал?
— Да, ненадолго, завтра утром снова уедет.
— Серьёзный дядька, никому расслабиться не даст.
— Да, этого не отнять, но иначе нельзя. Будешь мягким, будешь бедным, он так считает. Я с этим не согласна, дело не в том, как ты говоришь, а в том, что ты делаешь.
— Да ты ещё и философ!
— Нет, не философ, просто я так думаю. Мне сейчас нужно идти, утром зайду. Постарайся не шуметь, иначе сам понимаешь, что потом будет, — предупредила она, после чего ушла.
Пока я уничтожал ужин, было всё хорошо, но спустя некоторое время, мне снова захотелось поэкспериментировать с магией. Понимая, что не смогу удержаться, разорвал рубашку на ленты и привязал большие пальцы к ладоням.
— Не отрезать же их, — подумал я, глядя на забинтованные руки и стараясь, не думать о магии. Мысли бегали табунами, но всегда возвращались к исходной точке, то есть нестерпимому желанию творить магию. Как и в какой момент, я заснул, мне было не понятно, разбудила меня Дунра, когда утром принесла завтрак.
— Я всю ночь думала и вот что решила. В город покупать тебе одежду поедем вместе, так проще будет подобрать по размеру. Отец только что уехал и нам нужно будет успеть вернуться до его возвращения, поэтому жуй быстрее. С рубашкой что произошло? — она увидела, что рубашка стала короче на пару десятков сантиметров.
— У меня ночью почему-то сильно замёрзли руки, вот я и утеплился, как смог, — соврал я. Дунра, разумеется, не поверила, но докапываться до правды, не стала.
— Карета у входа, я постараюсь ненадолго отвлечь слуг, поторопись.
Доедал я на ходу, так как время поджимало. Шёл в нескольких метрах позади Дунры, чтобы в случае чего успеть спрятаться. Девушка шла быстро и словно селевой поток, увлекала за собой всех слуг, что попадались ей по пути. Вскоре я без происшествий пробрался в карету и как только оказался внутри, сразу закрыл за собой дверцу. Через несколько минут появилась и Дунра, вместе с нашим кучером, дедом чуть младше найденного археологами мамонта. Дед был практически глухим, плохо видел и говорил, сильно заикаясь, видимо по этому Дунра и выбрала его нашим кучером. Как говориться, глухо-слепо-немой гораздо лучше просто молчаливого.
— До города долго ехать? — спросил я, отодвинув занавеску и посмотрев в окно.
— Около двух часов, можно, конечно, быстрее, но не с таким кучером. Одежду будешь покупать сам, вот деньги, — она протянула мне мешочек с монетами, — этого должно хватить, думаю, даже немного останется. Я с тобой не пойду, меня там хорошо знают. Увидят, что я не одна, об этом завтра же будет известно не только отцу, а вообще всем. Я не хочу ненужных разговоров за спиной, мне и без них не сладко живётся.
— Как скажешь, один так один, — согласился я и стал, смотреть в окно, потому что Дунра на разговор не была настроена, это было видно по выражению ее лица. Я в принципе на этом и не настаивал, мир в котором неведомым образом оказался, нужно было рассмотреть, для начала хотя бы из окна кареты.
Ничего особенного за полтора часа поездки до города я не увидел. Из окна были видны обычные поля, засеянные кукурузой, пшеницей и горохом. За полями виднелся лес, преимущественно лиственный.
Город, точнее маленький городок, до которого мы добирались около двух часов, напомнил мне маленькие поселения на диком западе. Здесь были почти такого же типа двух этажные постройки, какие я видел в фильмах вестернах. Правда, в городках времён золотой лихорадки не было мощёных камнем улиц, а здесь были. Разумеется, здесь также не было вывесок типа «Hotel» и «Salun», ну, и ковбоев тут тоже, конечно же, не было.
— Так себе городишко, — высказал я своё мнение о городе.
— Нормальный город, тут почти три тысячи жителей, — ответила Дунра с некоторым недовольством в голосе. — А у вас там, разве не такие города или их у вас их вообще нет?
— Городов у нас много, только они гораздо больше, чем этот, в некоторых по несколько миллионов жителей.
— Как-то не верится, у нас во всём королевстве даже миллиона не наберётся.
— Не хочешь, не верь, доказывать ничего не собираюсь. Где тут магазин?
— Мага что?
— Лавка говорю где, в которой одежду продают?
— А! Лавка вон, на углу, но тебе лучше выйти здесь, чтобы никто не видел, что ты приехал в карете со мной.
— Не вопрос, скажи деду, чтобы притормозил.
Дунра сказала об этом деду парой сильных ударов в стену кареты, так как кричать было бесполезно, всё равно не услышит. Такая система управления видимо была давно отработана, потому что после стука, карета поехала заметно медленнее. Я спрыгнул на ходу и без последствий для своего организма.
Оказавшись на незнакомой улице, незнакомого мне города, быстрым шагом дошёл до указанной лавки и, открыв дверь, вошёл внутрь. После ярко светившего солнца, мне показалось, что в помещении царит тьма.
— Тебе чего? — услышал я. Прежде чем кому-то ответить, подождал, пока глаза адаптируются к полутьме помещения. Спросившим оказался мужик неопределённого возраста, сидевший за прилавком.
— Добрый день, — поздоровался я, решив пока быть вежливым. — Хочу, чтобы вы помогли мне с одеждой. Моя прежняя пришла в полную негодность, пришлось, одолжить на некоторое время то, что сейчас на мне, — пояснил я, попутно подбрасывая на ладони мешочек с деньгами.
— На время!? То есть ты эти лохмотья ещё и возвращать прежнему хозяину собираешься? — удивился лавочник.
— Нет, я их собираюсь выбросить и как можно скорее. Ну, так как, поможете подобрать мне нормального вида шмотки? То есть одежду, простите за мой иностранный язык.
— Не местный что ли?
— Совершенно верно, прибыл из другого королевства и недавно оказался в некотором затруднительном положении, — ответил я размыто, при этом стараясь говорить предельно вежливо и культурно. Откуда только слов таких в моей памяти всплыло, непонятно, никогда так не говорил. Всегда считал, что говорить нужно коротко и максимально понятно, без словесных выкрутасов.
Лавочник переварил сказанное мною, после чего выражение его
