слова ей очень не понравились. - Ты чегой-то, ругаешься?
- Армейский, Ло, армейский! - по связи ржали уже в голос.
- Вы сильно испугались, наверное, - перевел док на понятный.
- Дак, куда ж сильней, когда моя деточка чуть не погибла?! - старая нянюшка всплеснула руками. - А мне голову, как кипятком облило, и стала я слышать все энто...
- И вы стали актив... использовать свой дар?
Черная дама вдруг гневно сверкнула глазами и напустилась на Ло:
- Вот заладил, дар да дар! А скажи-кось, чо в нем хорошего? Малая была, со мной никто не хотел играть, потому, как нашу семью боялись. По улице идешь, а в спину отвращающие знаки делают, бабка-то у меня, у-у-у какая, была. А сестрицы, вслед за бабкой иначе, как выродком, не называли! Только и шпыняли. Дар! Да чтоб ты знал о том даре!
- Должен вас огорчить, - запасливый док протянул пациентке успокоительное, которое та залпом и проглотила. Передернулась, уставившись в пустую чашку. - Так вот, о нашем с вами даре я знаю очень хорошо.
- Как так? - Мамичке показалось, что она или ослышалась, или чего-то не понимает. - Так ты тоже?
- И я, и половина людей в этом лагере, - кивнул Ло, про нелюдей он решил пока промолчать. - И то, что вы не сумели успокоить мальчишек, тоже наше вмеша... мы сделали.
- И эт зачем же?!- возмутилась старуха и уперла руки в бока.
- А зачем вы, уважаемая, на Марью нападали? Да не один раз!
- Отказа-ула мне три-у раза! Вот такая ты за-ураза...Мря-у-уя! - запел Невс гнусаво, но был прерван смачным шлепком.
- Дак, я не хотела, оно само... - женщина сдулась и вдруг выпалила, видимо, наболевшее. - А этому борову белому и хоть те хны было! Так и не смогла отогнать... Вот те и дар!
- Глухой он был к нашему дару, - развел пухлыми руками доктор. - Уродился таким, редко, но бывает. А вот вам нужно научиться закрываться.
- Дык, я б и хотела, да кто научит, - и старая женщина с надеждой посмотрела на Ло.
- Нет-нет, из меня учитель плохой, - тут же открестился он. - Джонатан учить будет.
- Ой! Сам прынц?! - глаза Мамички широко открылись, и она прижала ладони к щекам. - Меня учить?!
- Да с чего вы взяли, что он принц? - возмутился док под тихое, но очень ехидное хихиканье по связи.
- Дак эт, кровь-то не спрячешь! Вона он какой, высокий да красивый, а кожа-то чистый бархат. А пальцы тонкие, длинные.
- Тяже-улей вилки, ничего-у не держали! - сомнений в авторстве комментария не возникало.
- Да если его рядом с этим полисменом поставить, так сразу ж видно! - продолжала разливаться соловьем Мамичка. - Кто принц, а кто просто...
- Кхм, ну-у... - Ло постарался перебить сравнительный анализ двух черных джентльменов. Безуспешно.
- Вот бы моей девочке...- решила помечтать нянька о столь породистом женихе для своей подопечной.
- Мамичка! - Ло решительно перебил негритянку. - Фл... Миссис Флора уже свой выбор сделала, а вот вам нужно учиться.
- И если этот гадский прынц сейчас не придет!
Пришел, улыбнулся своей самой обаятельной улыбкой, взял руки женщины в свои ладони и заявил:
- А теперь сделаем маленькое упражнение...
Ужинали чинно и благопристойно, рядом с Федором сидела его любезная Таис с дочерью. Девочка сначала дичилась, но, увидев открытую улыбку Стаси и доброжелательные взгляды остальных, успокоилась. А искреннее восхищение талантом поварихи и вовсе растопило сердце последней. Флора кормила младшенького, за средненьким присматривал Робин, а старший ел, серьезно и свысока посматривая на младших братьев.
Мамичка сосредоточено смотрела в свою тарелку и то замирала, не донеся ложку до рта, то спохватывалась, коротко зыркала на Джонатана и опять начинала есть.
Вечер прошел просто феерически. Сначала, выполняя требование о тихих играх, Зара предложила сыграть в домино, жуткой любительницей которого оказалась, и "дулись" они с мужем втихаря в своем фургоне, боясь насмешек. Возмущение ходоков, по крайней мере, русской их части, просто зашкалило. Плевать, что домино было слегка непривычного вида, но сам факт укрывательства такого развлечения! Однако быстро выяснилось, что игру весьма относительно можно отнести к тихим. Да и малышня оказалась неохваченной. У той же Зары в заначке оказались и бочонки лото. Что опять вызвало возмущение окружающих, они тут от скуки в дороге маются, а старая цыганка такие развлекухи прячет и тихо сама "трескает". Но дети опять остались не у дел. Правда, младшего уже изъяли и уложили спать. Но старшие мальчишки спать идти отказывались наотрез и уже стреляли по сторонам глазами, разыскивая Невса. Помощь пришла с совершенно неожиданной стороны. К Робину подошел Желчь, кивнул, зовя за собой. Двое взрослых, прихватив мальчишек, ушли на берег, где уже горел маленький костерок. Невс навострился подобраться поближе, но Ло приказал отключить прослушку и никому не мешать маленькой компании. Издали было видно, как двое взрослых мужчин по очереди что-то говорят двум мелким пацанам. И мордашки тех просто светятся восторгом, а у неохваченных "пацанов" - завистью.
Кианг сидел в плетеном кресле, выдвинутом практически в двери их семейного фургона. Он пил чай, настоящий китайский чай, а не ту жидкость, которую таковым считала его жена. Да и все остальные, даже док Ло. Погасив свет, он потягивал ароматный напиток, глядя на звезды, запутавшиеся в пушистых иголках сосен. Слушал фырканье лошадей, уханье какой-то птицы и другие непонятные ему лесные шорохи. Он ждал, когда Марья вернется из помоечной, и наслаждался покоем ночи. Дверь фургона, занятого Флорой с семейством, тихо открылась. Хозяйка крадучись спустилась во двор, подошла к столу и тяжело уселась, поставила на стол керосиновую лампу, прикрутила фитиль. Теперь огонь еле теплился, освещая только лежащие на столе руки и обрисовывая силуэт головы и плеч. Женщина посидела, ссутулившись, стянула с головы платок, завязанный а-ля тюрбан, и волосы изобразили одуванчик. Закрыла ладонями лицо и затряслась. Женщина рыдала, беззвучно сотрясаясь плечами. Кианг подался вперед, не понимая, что делать, был бы в лагере Робин, он сумел бы успокоить свою женщину. Но он с Сонком ушел составить компанию «дедушке» Тому. Для малышни крепкий пятидесятилетний мужчина, и правда, казался дедушкой. Но даже ему охранять фургон одному не стоило. Придет в гости медведь и мало не покажется. Из темноты на скамейку рядом с плачущей женщиной скользнула Марья. Она обняла
