ты видишь, моя мама недовольна, — толкнула меня в бок Мотька.
Я сделал небольшой глоток, закусил солёным огурчиком и, выдохнув, произнёс:
— Мама? Ты ж говорила, что приёмная тебе — в смысле ты приёмная её, а она тебе мачеха.
— Ну да. Но папа хочет, чтобы я её мамой называла. Вот я и называю.
— Называй как хочешь, только будь со мною рядом. Я не против, — отмахнулся я и, вспомнив события, произошедшие в этом ресторане около года назад, с тоской произнёс: — Только слабачка эта наша заграничная тёща. Другое дело наши дородные тёщи. Я знавал одну такую. У Коли «Крокодила» именно такая тёща была. Вот она, в отличие от твоей — по всем понятиям тёща. За несколько ударов отправила и Колю, и братву его в самые натуральные нокауты и нокдауны. Причём, что интересно, сделала она это именно на этом ринге — то есть в этом зале. Вот там да… — мощь! Там без всяких «муси-пуси» и улыбочек. Там слово и дело! Только что не так зять вякнул, сразу в зубы и минус челюсть.
Говорил я на русском, поэтому пухленькая красавица, естественно, ничего не поняла, тем не менее она всё выслушала с вниманием и сказала, что полностью со мной согласна.
Это было странно слышать от девицы, почти ничего не понимающей на нашем языке, но, тем не менее, я заострять внимание на этом моменте не стал. К тому же, вполне возможно, что всё же кое-что она из сказанного поняла, потому что уже начала изучать язык, на котором изъяснялся не только Пушкин, но и Васин.
А вообще, в самое ближайшее время я собирался найти для неё учителей, которые помогут моей красавице приобщиться к правильной языковой группе. Но это будет чуть позже. А пока она учила наш язык на основе текстов двух песен, которые я «написал» специально для неё. Когда она прочитала тексты, те настолько понравились, что ей в голову пришла гениальная идея — она захотела их исполнить у нас на свадьбе, дабы показать труженикам нашей страны, что будущая их согражданка уже перековывается, стараясь всеми силами изжить из себя прежние капиталистические замашки и интегрироваться в прогрессивное социалистическое общество.
Естественно, чтобы избежать любых возможных осложнений, обе композиции мы записали в студии звукозаписи. Музыку записал я, после чего песни спела Юля. Затем запись отдал Марте, и та целыми днями напролёт, слушая композиции на магнитофоне, учила слова. Как всё более-менее выучила, начала репетировать в студии. В конечном итоге через пару недель она вполне сносно могла исполнить все две композиции.
Разумеется, Марта не была профессиональной певицей, поэтому тянуть некоторые моменты так, как записано в оригинале, у неё не получалось. Да и ужасный акцент было невозможно скрыть за такой короткий срок. Это и я, и она, и вообще все, кто слышал, как она поёт, прекрасно понимали. Поэтому, в конце концов, я принял решение, что петь на свадьбе моя Мотька будет под фонограмму с голосом Юли.
Другого варианта я не видел. Тем более, что под фонограмму исполнять песни певица умела, ведь со времён нашего тура по Германии «Мальвина» дала не один концерт, где на каждом из них пела только под эту самую пресловутую фонограмму, где в каждом из них оттачивала своё мастерство.
Следовательно, шансов, что кто-то что-то заметит и будет недоволен, практически не было. Впрочем, если даже и заметят фальшь, то вряд ли начнут высказывать своё неудовольствие. Тут, блин, речь идёт не просто о свадьбе между мужчиной и женщиной, а о международных отношениях. Тут таким заметившим и голосящим правдорубам наш МИД быстро объяснит политику партии и правительства, а товарищи из КГБ помогут.
Так что в том, что выступление пройдёт хорошо, я был уверен.
И уверенность моя держалась ровно до тех пор, пока в один из прекрасных дней на студию звукозаписи, где мы репетировали, не приехала комиссия из Минкульт СССР. Комиссию возглавлял лично товарищ Мячиков. Целью проверки комиссии было изучение репертуара, который наша новообразующаяся семейная ячейка собиралась представить на суд общественности на свадьбе.
Дело было серьёзное, ведь, по общему мнению, новый свадебный репертуар должен был быть выпущен на пластинке-гиганте. Для этой пластинки светлые головы от культуры даже название уже придумали: «Ах эта свадьба! Свадьба!! Свадьба!!!». Вот прямо вот так — три раза слово «свадьба».
Когда я впервые услышал это чисто сельское счастье, я спросил:
"Товарищи, а на что вы намекаете? К чему о свадьбе говорится в вашем высокоинтеллектуальном тэге столько раз? Вы не верите в сплочённость советского брака?'
И пока колхозники ошеломлённо задумались, я зачеркнул название и зелёным карандашом большими буквами утвердил абсолютно другое:
«Васин и его скво!»
Долго мне пришлось объяснять в министерстве культуры, что скво — это по-индейски «жена».
Такое необычное название в голове появилось не просто так. Впервые я его услышал в одной из сцен прекрасного фильма «Человек с бульвара Капуцинов», который смотрел в прошлом. И название это отчего-то навсегда внедрилось мне в мозг. Соответствовал ли термин «скво» понятию «жена», я не знал. Как-то не удосужился за всё время жизни в том мире проверить корректность перевода. Но на мой психически ненормальный взгляд, такое название было чрезвычайно звучное и ёмкое. И этой своей звучностью и компактностью показывало всем миру, кто в доме хозяин.
Естественно, услышав такое, чиновники от культуры никак не могли увязать всю глубину моего мировоззрения воедино, а потому, услышав перевод, уточнили:
«То есть название пластинки будет „Васин и его жена“? У жены ни фамилии, ни имени не будет⁈»
«А что тут такого?» — удивился я, но мой ответ их не устроил.
К тому же они ещё кое-что смогли увидеть в этом кратком эссе.
Чиновники и бюрократы всех министерств и ведомств никак не могли взять в толк и категорически отказывались понимать, причём тут индейцы и немка. В конечном итоге, подключившиеся товарищи из МИД прямо заявили, что такое название может дискредитировать руководство ФРГ.
На мой обалдевший вопрос: «Чем?». Они ответили, что: «Сравнение дочери секретаря канцлера с американскими индейцами может плохо повлиять на рейтинги канцлера в будущей предвыборной кампании».
Тут уже даже я язык проглотил, настолько ошеломила меня их дальновидность.
«Ну, прямо гении-шахматисты, просчитывающие все комбинации на сто шагов вперёд. До такого даже я бы не додумался», — удивился я и утвердил более лаконичное и менее аполитичное название.
«Марта и Саша равно любовь», именно под таким милым, слащавым и чрезмерно попсовым «тэгом» все трудящиеся нашей планеты и должны будут увидеть в сентябре 1978 года новую пластинку.
Однако до этого времени нужно было ещё дожить. А когда комиссия приехала на студию прослушать композиции и их утвердить, произошло небольшое ЧП.
Комиссия расселась на стульях и попросила певицу показать свой номер. Марта вышла на середину репетиционной комнаты, взяла в руки микрофон, дождалась, пока заиграет фонограмма, и начала петь, а точнее, изображать, что поёт.
И всё шло более-менее нормально. Но ровно до тех пор, пока звукорежиссёр случайно не задел рычажок на пульте, тем самым включив микрофон, что был в руках певицы. И вот произошёл самый натуральный разрыв шаблона и диссонанс. Посреди комнаты стояла симпатичная девушка, вокруг звучала красивая музыка, а из колонок неслась корявая извращённая речь, отдалённо напоминающая русский язык.
Это всех присутствующих настолько потрясло и шокировало, что они единогласно проголосовали за то, чтобы «Мальвина» пела на свадьбе либо на английском, либо на немецком, либо на суахили, либо на любом другом языке, только не на русском.
На мой конкретный вопрос:
«А как же патриотизм?»
Был дан конкретный ответ лично товарищем Лебедевым:
«Тут, Васин, уже не до патриотизма. Тут главное теперь, чтобы нас за такие песнопения и дискредитацию языка в тюрьму не посадили».
Пришлось войти в положение и написать для Мотьки другую, более англоязычную композицию, отдав уже написанные песенки Юле и Кате.
А песенки эти, на мой крайне искушённый музыкальный взгляд, были просто прекрасны. Да, они не были тяжёлым роком или не менее тяжёлым металлом, они были легче, но, тем не менее, они действительно были хороши. И хорошо в них было всё: и текст, и музыка, и исполнение, и сочетание голоса и образа, который представляется при прослушивании. Без сомнения, эти будущие два хита, которые мы, конечно же, кроме всего
