— Да.
— Почему?
Вопрос поставил меня в тупик.
— Просто у меня появилась — впервые появилась — возможность сделать кое-что самой. И для этого мне нужно знать о «Белой стреле» как можно больше.
— Аргумент, — пробормотал Макс.
* * *
Я рассказала ему, опуская подробности, о странных файлах, о том, как несколько часов пробивалась через ложные «ящики». Добавила кое-что из рассказа Коли Повзло.
— Почему ты занимаешься этим? — спросил Макс.
Макс снова заставил меня задуматься.
Наверное, дня за три до нашей встречи я могла бы повторить слова Обнорского об общем доме, сказала бы, что хочу вложиться в это строительство. Но уже не была уверена в этом. Действительно — почему я хочу добраться до этой «Белой стрелы», зачем мне она?
— Я хочу сделать что-то сама, — ответила я Ленскому и себе. — Сейчас в Агентстве я работаю кем-то вроде справочника на все случаи жизни. Помнишь, как в рассказе «Справочник Гименея».
По— моему, его О'Генри написал. -Макс кивнул. — Я не самая плохая мать. Может быть, не лучшая жена для Соболина. Но я хочу знать, способна ли на что-то большее. Я смотрю на тебя, на Соболина, на Колю Повзло — у вас настоящая работа, настоящая жизнь. Вы живете. Я тоже хочу попробовать «жить».
— Странная это жизнь… — пробормотал Макс. — Журналисты же ничего реально не делают. Информация — это такая абстрактная штука. Кто-то совершает какие-то реальные действия, а мы их только описываем.
— Все не так, Макс, — решила поспорить я, испугавшись, что в итоге этого разговора Ленский мне ничего не расскажет. — Именно журналисты создают ту реальность, в которой живут люди.
И никакой другой реальности, кроме той, о которой рассказали в новостях, нет.
Макс неопределенно пожал плечами: мол, может быть. Мой порыв иссяк, я спросила усталым голосом: Ты мне поможешь?
Макс обреченно кивнул:
— На самом деле о «Белой стреле» толком ничего не известно. Один знающий человек сказал мне, что такая организация действительно есть, но они, вопреки ходившим когда-то слухам, никого не убивают. Эта организация собирает информацию. Там работают бывшие офицеры КГБ. Разведка, контрразведка… Они предлагают свои услуги тем, кто может заплатить. Но особенно себя не афишируют. Есть и другая версия:
«Белая стрела» — это что-то вроде закрытого клуба. Можно предположить, что бывшие сотрудники органов не теряют друг друга из виду. Собираются раз в месяц или в полгода. Выпивают, молодость чекистскую вспоминают.
— А Коля Повзло говорил мне, что эту «Белую стрелу» подозревали в организации нескольких громких убийств.
Это все не доказано. Когда у нас происходит какое-нибудь очередное заказное убийство, если совершено оно профессионально и если убийц не находят, сразу появляется версия о том, что оно организовано спецслужбами — или бывшими сотрудниками спецслужб.
Ты сам-то как думаешь?
— Я думаю, что убийств эта «Белая стрела», если она существует на самом деле, не совершает. Другое дело — аналитика. Представь: сидят где-то в Москве или, скажем, Урюпинске несколько человек и принимают данные со всей страны. Не спеша анализируют, делают прогнозы… Ну, работают примерно как ваше Агентство.
— А может, у них есть штат наемников-профессионалов.
— Может, и есть. Но их никто никогда не видел…
* * *
Разговор с Ленским мало что мне дал. В общем, он не сказал ничего такого, о чем бы я уже не слышала от Повзло.
Вечером я села за компьютер, посмотрела на записанный адрес электронной почты Комарова. И вдруг торопливо, словно боялась, что сама себя могу остановить, отстучала короткое послание:
"Уважаемый Александр Петрович!
Ваша информация, безусловно, представляет интерес. Если не затруднит, не могли бы Вы сообщить дополнительные сведения?"
Послание я отослала с подставного «ящика».
И только после того, как текст ушел, я осознала, какую глупость совершила.
* * *
Ответ пришел через четверть часа.
Комаров приглашал меня на один из чатов для прямого разговора. Он указал свое кодовое имя — Batman.
Да, сказала я себе, человек посылает серьезные отчеты об убийствах, а выбирает для виртуального диалога такое идиотское имя.
Нужный чат я разыскала без труда.
Двое — Хоббит и Гном — уже заканчивали «разговор». Я набрала первые строки:
«Batman, я здесь. Русалка».
Когда мы только познакомились, Соболин меня так называл. Давно это было.
И теперь уже никто меня так не зовет…
Комаров отозвался:
«Кто вы?»
«Не так быстро».
«Как вы узнали обо мне?»
«Не так быстро».
«Чего вы хотите?»
«Личной встречи».
«Зачем?»
«Это в ваших интересах».
«Кто вы?» — опять спросил Комаров.
Вот зануда, подумала я. Хотя нет: Комаров напуган. Он пытается узнать, как я на него вышла. Я решила его успокоить:
«Я не причиню вам вреда. Мне нужно только поговорить».
«Как вы меня нашли?»
«Расскажу при встрече».
«Встречи не будет».
«Александр Петрович, я думаю, ваши файлы смогут заинтересовать кого-нибудь еще. Например…»
«Вы угрожаете?»
«Размышляю».
«Файлы ничего не доказывают».
«Они доказывают многое».
Комаров сдаваться не хотел:
«Мне нужно подумать».
«Думайте, — разрешила я. — Но недолго».
8
Комаров отозвался на следующее утро.
Он назначил встречу на восемь вечера справа от входа в метро «Спортивная».
Комаров коротко описал свою одежду.
* * *
День прошел в каком-то тумане. Даже огромное задание от Спозаранника не вызвало у меня никакой реакции: он просил подробную, с начала года, справку по самоубийствам студентов.
Я рассеянно его выслушала, машинально записывая по пунктам, что ему требуется.
Эта встреча с Комаровым. Уж очень она была похожа на сцену из плохого фильма про шпионов. Мне захотелось отменить встречу, рассказать все кому-нибудь — Обнорскому, Повзло, Соболину.
Не рассказала. Вышла на улицу, добрела до Катькиного садика, опустилась на скамейку. Рядом сидела парочка студентов. Он что-то страстно говорил ей, она слушала, чуть наморщив ясный лоб.
