— Хорошо. — киваю я. Хината — жуткая сладкоежка, а что такое парфэ я не знаю, но предполагаю, что уж точно не сорт супа мисо. Суп она терпеть не может.
— Два! — тут же делает поправку на инфляцию и общую стагнацию рынка Хината.
— Что?! Нет, одно, так одно!
— Ну хорошо. Тогда с тебя одно парфэ в кафе. В эти выходные, имей в виду. И рот широко не раскрывай, а то мама увидит, а ты все равно парфэ будешь должен. — Хината отворачивается, показывая, что я ей больше не интересен. Я выхожу из ванной и иду в свою комнату, передвигаясь челночком, распрыгиваясь по дороге. Вперед-назад, вперед-назад, нырок, уклон. Джеб-джеб-кросс. Ноги все еще немного деревянные, телу постоянно надо напоминать не выпрямляться как во время танца, а наоборот — группироваться, сжиматься, подбородок к груди и к плечу, немного сгорбившись и смотря исподлобья.
— Дети! Ужин! — раздается крик снизу. Мама. Когда мы с Хинатой спускаемся вниз — нас уже ждет ужин, сегодня это неизменный карри с курицей. За ужином я старательно поворачиваю свою физиономию непострадавшим боком к матери, стараюсь не раскрывать рта, так чтобы не показать свою щербатость. Чертов Дзинтаро, придется с ним разобраться завтра. Впрочем, мои усилия пропадают втуне, потому что наша мама не садится с нами за стол, а сидит напротив телевизора, покачивая в руке бокал с красным вином. Отца за столом нет и это привычно для нашей семьи. В течении недели мы его обычно не видим, он либо приходит домой очень поздно, либо вообще не приходит и ночует на работе. За ужином мы не разговариваем, Хината молча собирает тарелки и складывает посуду в посудомоечную машину, я помогаю ей. Обычно Кента этого не делает и сразу поднимается наверх, но я считаю, что надо помочь сестренке, тем более она согласилась не выдавать меня перед матерью.
— Ты чего? — спрашивает она у меня: — все равно будешь должен один парфэ.
— Да, да. Буду. — соглашаюсь с ней: — не переживай.
— А… ну тогда ладно. — говорит она, глядя на меня настороженным взглядом. Мы расставляем тарелки по полкам и поднимаемся наверх. Я уже стою у своей двери, когда Хината окликает меня.
— Кента? — говорит она и я останавливаюсь.
— Что? — я уже открыл дверь в свою комнату и стою, глядя на нее. В полутемном коридоре ясно видна ее белая футболка с изображением какого-то айдола.
— Тебе помощь в школе не нужна? — спрашивает она: — у меня знакомый в твоей школе есть, если его попросить…
— Не переживай. — говорю я: — я завтра разберусь. Но спасибо, что беспокоишься.
— Пф! — фыркает сестренка и исчезает за дверью. Я вхожу в свою комнату и запираю за собой дверь. Мысленно пробегаю ситуацию, которая сложилась в школе и снова поднимаю руки в стойку. Медленно проношу локоть в воображаемую точку. Кулаки у Кенты — слабые, суставы непривычные к нагрузке, запястье не выдержит хорошего удара, даже если я хорошо отработаю бедром, тазом и плечевым поясом — запястье смягчит удар, не выдержав и сломав угол своим изгибом. Как результат — я получу повреждение связок, да еще и удара толком не будет. А с учетом разницы в силе и весе между Дзинтаро и Кентой — у меня будет один удар. Максимум — два. За этот удар нужно причинить как можно больше повреждений. Любой человек может убить другого человека голыми руками — это аксиома. Для этого ему нужно знать как это делается и быть способным преодолеть внутренний барьер. Но это если действовать без правил… а ритуальный поединок по школьным правилам — это что-то другое. Выиграть ритуальный поединок такому как Кента против Дзинтаро — очень трудно. Потому я перебираю свои инструменты, прикидывая рисунок поединка. Лучший выбор в этой ситуации — локоть. Тайские боксеры сравнивают его с ножом — он способен рассекать кожу и ломать кости. Удар локтем в стандартной плоскости — сбоку. Это сильный удар и при попадании в висок, он способен решить исход поединка за раз. Но удар сбоку обычно всегда попадает в поднятую защиту — в предплечья. Это практически инстинктивная защита головы от боковых ударов и локоть обычно врезается в кости предплечья. Да, силы удара может хватать, чтобы все равно потрясти соперника, но не тогда, когда он в два раза тяжелее. Поэтому я тренирую удар, который слегка отличается от стандартного удара локтем, хотя начинается так же — из стойки с поднятыми кулаками. Но только локоть не идет сбоку, он описывает красивую дугу и обрушивается сверху, практически в вертикальной плоскости. Такой удар легко проходит между поднятыми в защите предплечьями — между кулаками, прямо в лоб. Да, лоб — крепкая штуковина, но локоть — крепче… и самое главное, что в лоб этот удар пройдет, если человек держит голову прямо. В бою — все наклоняют голову вперед и этот удар приходится в темечко, туда, где сходятся швы на черепе, туда, где у младенцев пульсирует «родничок» — в самую макушку. Значит — удар локтем.
Конечно, в бою придется импровизировать, но то, что защите от такого удара здесь никто не научен — уже хорошо. Школьный ритуальный поединок не предусматривает борьбу в партере и вообще борьбу, что уже неплохо. Лишает Дзинтаро возможности использовать навыки дзюдоиста и заставляет быть ударником, панчером.
Некоторое время работаю связками — удары кулаком, открытой ладонью, локтем, коленом, лоу-кик. Тело начинает разогреваться. Да, оно у Кенты лишено правильных рефлексов и взрывной силы… да и просто силы. Но зато Кента хорошо растянут, гибок и у него неплохо с координацией. Есть над чем работать, да.
Вспотев как следует и утомившись — иду в ванную и принимаю душ. Завтра у меня драка.
— Эй! — окликаю я Дзинтаро, едва увидев его с утра. Я не стал затягивать и просто пришел в школу пораньше и подождал его у ворот. Свой плюс в этом есть — он идет один, без своей свиты.
— Ты это мне, ушлепок? — спрашивает он, поворачиваясь ко мне. Портфель он закинул на плечо, пиджак у него расстегнут, демонстрируя развитые мышцы груди.
— Тебе. — говорю я: — давай-ка выйдем за школу, поговорим.
— Чего? Ты… пф… я тебе после уроков урою. — отвечает Дзинтаро. После уроков меня не устраивает, мне надо здесь и сейчас. После уроков у него будет своя стая, своя свита и хотя, формальный вызов заставит их не вмешиваться — но лишние риски тут ни к чему. Судя по тому, что я уже видел — с них станется накинуться толпой. Мне нужен именно формальный вызов и формальный поединок. Значит мне придется применить Ultima ratio regum — последний довод, но не королей, а шпаны в переулке. Хотя, надо сказать, короли себя вели таким же образом.
— Что, струсил? — спрашиваю я: — боишься за свою шкуру?
— Что?! — глаза у Дзинтаро мгновенно налились кровью, он останавливается и поворачивается ко мне: — ну, пошли. Видимо мало ты вчера получил, ушлепок. Сейчас добавим. — и мы с ним вместе идем за школу, туда, где обычно и происходят такие вот разборки. За нами увязываются несколько школьников, которые были свидетелями этой сцены. Мне этого и надо — у падения Дзинтаро должен быть свидетель. Ну и в случае, если задуманное не получится — то кто-то должен сбегать к директору и сказать, что дзюдоист меня покалечил и я лежу там-то. Хм.
