Книга Ценный - Билли Блум

— Хорошо.

— Хорошо. Мы можем поужинать в пять? Терпеть не могу, когда в ресторанах полно народу, — добавляет он.

Я тихонько фыркаю.

— Звучит примерно так. Я закончу в пять. Тогда ты сможешь заехать за мной.

Я продиктовала ему адрес студии, и мы повесили трубки. Впереди еще четыре долгих часа.

* * *

Странно строить планы с человеком, у которого нет телефона. Я не уверена, как он собирается предупредить меня о своем приходе, поэтому на всякий случай выхожу на улицу на десять минут раньше. Генри появляется в студии без двух минут пять. Я машу рукой, когда он подъезжает на сером джипе, и затем перевожу дух, потому что, действительно, он выглядит потрясающе. Я полностью понимаю, почему студия хотела, чтобы он приехал на промо. Первый сезон уже стал хитом, и во многом благодаря красивым молодым морским пехотинцам на экране.

Генри, по моему скромному мнению, особенно хорош собой. Он, вероятно, самый высокий из них, более шести футов ростом, и к тому же хорошо сложен. У него широкая грудь и мускулистые руки, мускулистая шея и идеально симметричное лицо. У него даже симпатичный нос — не совсем пуговка, но мягкой формы и как раз подходящего размера для его лица. На мгновение я задаюсь вопросом, где он взял деньги на аренду машины. Уж точно не в нашей относительно дешевой производственной компании. Мне ненавистна мысль о том, что он тратит на такую роскошь больше, чем нужно. За время своего пребывания на Аляске я узнала, что Порт-Провиденс нуждается в каждом долларе, который они могут собрать на закупку материалов для восстановления своей постоянно разрушающейся инфраструктуры и жилья.

— Генри, — окликаю я, когда он выходит из машины и обходит ее, чтобы поприветствовать меня.

К моему полному изумлению, он обнимает меня. На самом деле обнимает! Я не думала, что Генри любит обниматься. Конечно, за все время, что мы проводили вместе, я намеренно выводила его из себя, беря под руку и требуя больше «дай пять», чем это принято, но я никогда не ожидала, что он меня обнимет. И что еще хуже, я никогда не думала, что это объятие будет таким чертовски приятным. Я крепко сжимаю его, чтобы насладиться моментом.

— Я знал, что это было ошибкой, — ворчит он через несколько мгновений.

Я вздыхаю и сжимаю его крепче.

— Просто позволь мне это, — полушутя говорю я.

Генри издает тот ворчливый звук, который я так люблю, в знак протеста, но не отталкивает меня. Наконец, я отпускаю его, но продолжаю держать за его толстые руки.

— Дай-ка я тебя хорошенько рассмотрю.

Мой взгляд блуждает по нему, пока он закатывает глаза, давая понять, что недоволен моими выходками. Я отпускаю его и отступаю на шаг.

— У тебя уже появились седые волосы, — заключаю я.

Его взгляд прикован к моему, на лице негодующее выражение.

— От тебя пахнет тайской кухней.

Я и раньше жаловалась ему на это во время наших визитов, но все еще хмурюсь, услышав его подтверждение.

— Я знаю.

— Может быть, одна или две седины, — смягчается он. — Просто подожди, пока тебе не исполнится тридцать. С тобой это тоже случится.

— Считай, я предупреждена.

Мой тон уверенный, потому что у мамы до пятидесяти лет не было ни единой седины. Если меня в чем-то и осчастливили, так это в прическах. Генри открывает для меня пассажирскую дверь. Для человека, который любит жаловаться и пренебрегает правилами хорошего тона, Генри — воплощение джентльмена. Хотела бы я встретить здесь такого парня, как он. Не слишком ли многого я от него требую? Он что, какой-то единорог? Если бы это был единорог, он был бы в красной клетчатой рубашке с лосиным рогом вместо рога. Здесь, в Лос-Анджелесе, его одежда выделяется. Возможно, где-то в моде грубые темные джинсы и фланелевая рубашка, но здесь это определенно не норма. Тем не менее, я думаю, что он выглядит привлекательно.

— Ты нашел подходящее место, куда бы меня сводить?

— Да, — коротко отвечает он.

— Мы же не сами охотимся на дичь и готовим ее, не так ли?

Я скорчила ему гримасу. К моему удивлению, он издает короткий смешок, прежде чем остановиться и вернуть отсутствующее выражение на свое обычное место.

— Это не так. Но я просто не смог бы пойти в один из тех снобистских ресторанов, где подают одну горошину на ложке.

Из моего горла вырывается смешок.

— Горошину на ложке? Ты говоришь по собственному опыту? Потому что это было очень конкретно.

Генри не отвечает на мой вопрос.

— Это место называется «Мясной домик Марио», и его очень недооценивают.

— Никогда о таком не слышала, — я пожимаю плечами, немного съеживаясь при упоминании названия. — Все-таки это большой город.

— Слишком большой, — размышляет Генри. — Ничего похожего на причудливый и уютный Порт-Провиденс.

— Совсем ничего.

Я изучаю его лицо.

— Ты уже скучаешь по дому и ненавидишь это место?

Я перестраховываюсь.

— Компания не такая уж и дерьмовая, — предлагает он.

Я хлопаю себя по колену.

— Что ж, зови меня счастливчиком. Моя компания на шаг впереди полного дерьма.

Генри коротко кивает, и уголок его рта приподнимается.

— Так точно, мэм.

Проехав еще несколько миль, я понимаю, что мы направляемся довольно далеко к окраине города, подальше от океана, а значит, и от всех хороших ресторанов, на мой взгляд. Это не та часть города, которая славится своей кухней. Надеюсь, Мейсон, консьерж, знает, что делает. Когда мы подъезжаем к ресторану, все в этом месте напоминает мне о Генри, и я не могу удержаться от смеха.

— Ты серьезно?

Генри заглушает двигатель и выходит из джипа, ничего не ответив. Я наблюдаю в зеркало, как он подходит к моей двери.

— Над дверью изображен череп оленя, — замечаю я, беря его за руку и спрыгивая на землю.

У него такие приятно шершавые ладони.

— Правильно. Это череп оленя, — подтверждает Генри, как будто это самый обычный предмет декора, который он когда-либо видел, что, черт возьми, вероятно, так и есть.

Но это не все, что кажется здесь неуместным. Стулья сделаны из старых бочек, стены — из гофрированной жести, а столы сделаны из чего-то похожего на старинные деревянные двери.

— Ты уверен насчет этого места? — шепчу я.

— Очень, — подтверждает он с полной уверенностью.

Официантка провожает нас к нашему столику, который находится в глубине зала и спрятан для максимального уединения. Я была немного эгоистична, желая потратить деньги на что-нибудь изысканное, но, признаюсь, это больше по вкусу Генри.