Печати представляли собой каменные цилиндры размером с большой палец на руке взрослого мужчины. Сверху лежала книжица в кожаном переплете, затертом от долгого и регулярного использования. От нее исходил слабый, но до одури знакомый Шай запах.
Печати в коробке были клеймами сущности! Сильнейшими среди всех печатей души. Они работали непосредственно с личностью и были способны на короткое время переписать характер человека, его биографию, его душу. Каждая печать требовала кропотливой настройки на конкретного человека, и все пять в коробочке были настроены на Шай.
– Пять печатей, способных переписать душу, – продолжала Фрава. – Каждая из них незаконна и являет собой воплощение скверны. Вечером их бы уничтожили, и, если бы ты убежала сегодня, не видеть тебе этих печатей как своих ушей. А сколько времени уходит на то, чтобы создать хотя бы одну такую?
– Годы… – едва слышно прошептала Шай.
Копий у нее нет, а хранить все необходимые заметки и рисунки, пусть даже в самых надежных тайниках, непозволительно опасно. Ведь любой завладевший ими сможет покопаться в ее душе и все про нее узнать. Оттого-то Шай всегда держала их при себе, но теперь попалась, и их отобрали.
– Вот их-то мы тебе и предлагаем за работу, – произнесла Фрава с таким брезгливым выражением лица, будто перед ней поставили тарелку со смесью слизи и зловонного гнилого мяса.
– Согласна.
Фрава кивнула. Слуга захлопнул коробочку.
– А теперь я покажу то, к чему тебе предстоит приложить все усилия и все способности.
Раньше Шай и помыслить не могла о встрече с императором, не говоря уже о том, чтобы ткнуть его пальцем в лицо.
Ашраван. Император Восьмидесяти Солнц, сорок девятый правитель Империи Роз. На тычок он никак не отреагировал. Взгляд его был устремлен в никуда, и, хотя пухлые розовые щеки лучились здоровьем, выражение лица постоянно оставалось безучастным.
– Что с ним стряслось? – спросила Шай, вставая с кровати императора.
Кровать была выполнена в древнем ламиойском стиле с изголовьем в виде феникса, устремившегося к небу. Шай видела когда-то эскиз такого изголовья в древней книге; вероятно, он и послужил поддельщику источником вдохновения.
– Убийцы, – произнес арбитр Гаотона, стоявший с двумя лекарями по другую сторону кровати.
Рядом замер капитан Зу – единственный Боец, допущенный в личные апартаменты Властителя Восьмидесяти Солнц.
– Они проникли во дворец две ночи назад и напали на императора и его жену. Ее убили, а император получил в голову арбалетный болт.
– А выглядит он весьма пристойно, – заметила Шай.
– Ты знакома с запечатыванием? – спросил Гаотона.
– Только в самых общих чертах.
Ее народ называл запечатывание подделкой плоти. Науку эту Шай изучила лишь поверхностно, а к большему сознательно и не стремилась. Если сделаешь ненароком неудачную подделку, ничего страшного не произойдет, всего лишь получишь безделушку, не имеющую ни малейшей ценности. Но ошибка при подделке плоти может стоить кому-то жизни. Чтобы успешно удалять раны и шрамы, поддельщику необходимо потратить многие годы на постижение этого тонкого ремесла, изучить каждый мускул, каждое сухожилие, каждую вену в человеческом теле. Лишь тогда он сможет подделывать поврежденные и изувеченные тела.
– Наши мастера по запечатыванию – лучшие в мире, – заявила Фрава и, заложив руки за спину, прошлась у изножья кровати. – Сразу же после нападения мы вызвали врачевателей, и они успешно залечили рану на голове императора, но…
– Но восстановить рассудок оказалось не по силам? – предположила Шай, проводя рукой перед глазами императора. – Получается, не так уж и хороши ваши хваленые мастера.
Один доктор – коротышка с огромными ушами, оттопыренными, словно оконные ставни в погожий день, – возмущенно крякнул:
– Запечатывание лечит тело и полностью его восстанавливает. Запечатать тело – все равно что безукоризненно переплести истлевшую книгу, и книга будет смотреться не хуже новенькой, но вот слов… Слов на страницах по-прежнему не разберешь. Да, у императора мозг сейчас абсолютно здоровый, но он просто пуст!
– Гм… – произнесла Шай. – Вы выяснили, кто подослал убийц?
Пятеро арбитров переглянулись. Разумеется, они знали.
– Мы не уверены, – поколебавшись, ответил Гаотона.
– Из чего следует, – предположила Шай, – что вы их вычислили, но доказательств для обвинения у вас недостаточно. Это была одна из дворцовых фракций, полагаю?
Гаотона вздохнул:
– Фракция «Слава».
Шай тихонько присвистнула. В принципе, выходит логично. Ведь если нынешний император умрет, у фракции «Слава» появится реальная возможность посадить на трон своего ставленника. В свои сорок император Ашраван был по меркам Великих еще совсем молод, и предполагалось, что править он будет и следующие пятьдесят лет. Но если император сменится, то согласно нерушимым законам империи присутствующие в комнате пять арбитров немедля утратят статус самых могущественных людей мира. И их фракция неминуемо станет слабейшей из всех восьмидесяти в империи.
– Убийцы уничтожены, – заговорила Фрава. – Члены фракции «Слава» пока теряются в догадках относительно результата покушения. От тебя требуется воссоздать душу императора… – Она тяжело вздохнула. – Используя свои навыки подделывания.
«Они точно не в себе, – подумала Шай. – Ведь даже собственную душу перекроить – задача не из самых легких. Да и творить новую душу приходится вовсе не с чистого листа».
Арбитры даже приблизительно не представляют, о чем просят. Разумеется, не представляют, поскольку презирают подделки… Или, по крайней мере, так повсеместно утверждают. Разумеется, они лукавят. Ведь ходят же они по подделанному полу и без стеснения любуются вазами-подделками. Да что там, даже своим врачам они разрешили залатать тело императора! Но они никогда не назовут подделку подделкой. Ведь подделывание души, по их мнению, – скверна. Из чего выходит, что надежда у них теперь только на Шай, поскольку никто из приближенных к власти не способен на такое.
Возможно, это не под силу даже ей.
– Ты справишься? – спросил Гаотона.
«Понятия не имею», – подумала Шай.
– Безусловно, – произнесла она вслух.
– Подделка должна быть безупречной, – строго напутствовала ее Фрава. – Если у наших врагов возникнет хоть тень подозрения в том, что император какой-то не такой… В общем, ждать они себя не заставят, и поэтому вести себя император должен полностью адекватно.
– Если я обещала, что сделаю, значит непременно сделаю, – твердо заявила Шай. – Но предупреждаю: задача передо мной стоит архисложная. Мне нужно знать все о его жизни. Для начала необходимы все официальные хроники, но они, к сожалению, необычайно сухи. И потому мне понадобится подробнейшим образом расспросить многих из тех, кто общался с ним непосредственно: слуг, друзей, членов семьи. Он, случайно, личный дневник не вел?
– Вел, – ответил Гаотона.
– Прекрасно.
– Но все его личные документы запечатаны! – возразил другой арбитр. – И император велел их уничтожить в случае, если…
Все резко обратили взоры на говорящего, и тот смолк, нервно сглотнул и потупился.
– Тебе предоставят все, о чем только попросишь, – пообещала Фрава.
– Мне также будет нужен подопытный, – продолжила Шай, – на ком бы я могла проверять мои печати, чтобы понять, соответствует ли получаемая личность оригиналу. Это должен быть Великий, который постоянно находился рядом с императором и которому
