Москве, обрывая желто-коричневые листья и неся их по улице Горького как памятные медали недавно шелестевшего зеленого лета. Низкие серые тучи несли на своих плечах холод скорой зимы, спеша куда-то на юг как перелетные птицы. В редких разрывах туч небо далекими голубыми прогалинами радовало душу Шерехова, который медленным шагом, не по-московски, прошел мимо здания концертного зала имени Чайковского, затем мимо кондитерского вниз к Красной площади.
На противоположной стороне улицы, под аркой, сразу за магазином "Малыш" длинная очередь загораживала от пытливого взгляда Шерехова прилавок со множеством картонных коробок с одной стороны прилавка стоявших аккуратными брикетами и кучей набросанные с другой. По длине очереди Шерехов безошибочно определил, что завезли "дефицит", но что конкретно отсюда было трудно разглядеть. Все тем же медленным шагом Шерехов прошел мимо магазина радио и фототоваров и с удивлением обнаружил еще одну очередь с возвышающимися над ней знакомыми уже картонными ящиками. Подойдя ближе, он с удивлением и радостью обнаружил в ящиках зеленые еще бананы. Красно-белые "сердечки" с черной иностранной надписью на каждом банане и адрес отправителя на коробках вызвал у Шерехова прилов радостного возбуждения, а цена, выставленная на прилавке, теплой волной пронеслась в душе. Непрошеная мужская слеза навернулась на глаза. Да, нет ничего более приятного и возвышенного, чем видеть плоды своего нелегкого труда, и Шерехов простил себе эту минутную слабость.
"Уже продают, – с гордостью подумал он, – уже, значит завезли".
Воспоминания теплой рекой разлились по всему телу.
Люди подходили к прилавку, выбирали бананы покрупнее и пожелтее, целыми гроздьями укладывая их на чашу весов. Люди платили, прятали бананы в хозяйственные сумки и авоськи и никто не обращал внимания на товарища в темно-зеленом плаще, с теплотой народного контролера в глазах наблюдавшего за ходом бойкой торговли. А ведь это ему они обязаны тем, что сегодня вечером смогут удивить своих маленьких "бармалейчиков" экзотическими фруктами, на продажу которых совсем недавно страны-экспортеры нефти наложили эмбарго…
Руки нескончаемой чередой опускались в ящик, задерживаясь там недолго. Карусель зелено-желтых бананов через весы и хозяйственные сумки мелькала перед глазами Шерехова, чистой родниковой водой вороша приятные воспоминания о том душном летнем вечере в далеком пустынном Обдурмане, когда под светом голубых юпитеров пришел его звездный час. Этот долгожданный час, как и всякая настоящая человеческая радость, пришел до удивления неожиданно, но в этой сюрпризности и была, наверное, вся невысказанность, все торжество момента, вся квинтэссенция оперативного мастерства и долгих ночей упорной работы.
Сейчас, вспоминая все происшедшее и глядя как бы с высокой горы всех былых тревог, можно было позволить себе легкую иронию и снисходительную улыбку над всеми напрасными страхами, сковывающих оперативный экспромт, но тогда, когда яркий свет юпитеров ударил по глазам майора Шерехова, эта гора предыдущих просчетов показалась Шерехову его Голгофой…
Войдя в ярко освещенную комнату, наспех, как потом отметил Шерехов, переоборудованную в конференц-зал, майор инстинктивно отшатнулся, но легко, по-дружески подталкиваемый своим верным помощником, вышел на середину импровизированной сцены. В зале было человек двадцать, все как и он, Шерехов, накрытые паранджой, кто с головой, а кто просто набросив ее на плечи. Застрекотала киноаппаратура и, как по команде включились репортерские диктофоны.»Али", вытянув правую руку вперед, призвал к тишине, а затем на чистом испанском языке начал что-то долго объяснять, показывая иногда рукой на Шерехова. Затем, вдруг перейдя на арабский, закончил свое выступление словами: "И после всего вышеупомянутого я призываю вас, дорогие соотечественники, приложить все усилия, все свое журналистское мастерство, чтобы послужить отечеству. Запомните, Колумбия не простит нам упущенной возможности". Помолчав несколько секунд, "Али" добавил:
– Господа, прошу задавать вопросы представителю Внешторга господину Шерехову!
Вопросам не было конца. Спрашивали о заинтересованности Внешторга в закупках обдурмандийских бананов, о масштабах возможного импорта, о предполагаемых закупочных ценах…
Спустя полчаса Шерехов шел неспешным шагом рядом со своим помощником и слушал рассказ "Али", хроникой уходящего в историю событий, раскрывающихся под волшебным звездным небом родины сказок "Тысячи и одной ночи". "Али" оказался вовсе не "Али", а капитаном колумбийской разведки Хосе Мартинесом, работающим здесь под "крышей" банщика и уже который год руководившим нелегальной резидентурой в Обдурмане. Хосе рассказал как легко, воздушно легко работалось ему с Шереховым, как проникся к нему истинной симпатией и как решил не рисковать жизнью Шерехова, когда тот прочитал ему шифровку с заданием Центра прорвать банановое эмбарго стран-членов ОПЕК. Хосе предусмотрел все – и всевозможные осложнения в случае провала, и возможную выгоду для своей страны, если Внешторг будет закупать колумбийские бананы. Да, конечно, эта пресс-конференция была для Шерехова неожиданностью, но кто давал гарантии, что разработка второй любимой жены эмира даст желаемый результат? А здесь почти стопроцентная гарантия – завтра в колумбийских газетах будет опубликовано интервью, общественное мнение будет подготовлено м бананы, подобно Гольфстриму, широкой рекой потекут за океан.
От здания Моссовета открывался чудесный вид на Кремль. Далекая Спасская башня сияла рубиновой звездой. Как хотелось бы подполковнику Шерехову иметь золотое подобие этой звезды на своей груди, но сегодня в торжественной обстановке в послеобеденный час он, Шерехов, получит награду не менее почетную – Орден "Дружбы народов" за тонко проведенную операцию по налаживанию экономических связей с Колумбией, звание Героя, кто знает, ждет его в следующей, полной опасностей и волнений, наполненной героикой трудного хлеба разведчика, долгосрочной командировке, где его опыт и мастерство, приобретенное в Обдурмане, позволит проводить еще более дерзкие операции.
Книга вторая
У самого синего моря
В путь
Серый дом, стоящий в центре города, привлекал внимание проходящих отсутствием архитектурных излишеств. И это было неудивительно – в классическую эпоху принятия решений общество было далеко от демократических выкрутасов даже в области архитектуры. Строгие колонны у главного входа серого дома не оставляли сомнений в принадлежности архитектурного шедевра к присутственным местам, а серьезные лица его посетителей лишь подтверждало мнение прохожих.
В месте этом и присутствовал с девяти утра до девяти вечера подполковник Шерехов М.Н., решая в силу своего богатого опыта вопросы государственной важности. Редкий вопрос новой политической власти страны обходился без того, чтобы поставить Шерехова в известность о том, что вопрос такой существует. Поставки грузовых вагонов в некогда братские республики, гуманитарная помощь новых друзей новой России, проезд делегации из города-побратима Киото в город-побратим Париж через город-побратим Мухосранск – все становилось информационным достоянием строгого серого дома.
Временами Шерехова охватывал производственный зуд и административный экстаз, и он задавался вопросом – сколько вагонов, почему итальянская тушенка, на какую полосу в мухосранском
