голос в трубке пропел это легким баритоном, придав фразе такую детскую легкость, что страшные слова, способные ввергнуть в шок любого фанатика прозвучали нежным сарказмом, вызывая улыбку.
– Нет, – Анна поддавшись жемчужному баритону невольно улыбнулась, – но ты частично прав. – Голос её дрогнул при мысли о сломанном буке.
– Гнездо слетело? – с легкостью спеца констатировал парень
– Да нет, можно я приеду? – ей было не ловко, то и дело отвлекать приятеля своими проблемами, но выхода не было.
– Конечно, приезжай. Всегда рад гостям, ты же знаешь. – Послышались короткие гудки, а девушка в предвкушении приятной встречи пошла собираться.
Дима был её лучшим другом, самой светлой и чистой душой когда-либо существующей на этой бренной планете, и не только по мнению Анны, но и в глазах каждого с ним пересекающегося. Молодой, крепкий, умный, привлекательный парень мог бы стать предметом любовных страданий десятка окружающих его девиц, но не был им. Его любили как брата, оберегали как золотой слиток, жалея в душе. Но семейного счастья, кроме родительской любви он остерегался, не желая разделять ни с кем свое существование. Очень замкнутый, но в тоже время душа компании, умён и застенчив, великодушен но скромен, никогда не хвастался своими достижениями, хотя и был общепризнанным гением. Он был идеален во всём, но с единственным физическим недостатком, больше привлекающим к нему окружающих, чем отталкивающим.
Упаковав в розовую сумку своё несметное сокровище, Анна отправилась на другой конец маленького городка. Дорога к дому Димы на машине занимала около, сорока минут. Девушка хоть и была водителем со стажем, никогда не разгонялась на своём красном Матиссе более шестидесяти километров в час. Она не любила быструю езду, и об этой особенности свидетельствовало многообразие восклицательных знаков, туфелек и других наклеек со вкусом наляпанных на её железную подругу. Дорогой она размышляла, обо всём услышанном и увиденном сегодня.
Ни одно оружие массового уничтожения, – размышляла девушка – не могло уничтожить одного человека, не затронув других. Очередная, брошенная в наш огород каменная утка, такая же глупая и бездоказательная, как и многие другие… Не удивлюсь, если этого несчастного объявят нашим соотечественником.
И действительно, в ходе этой жестокой информационной войны подстрекаемой гонкой вооружений, на страну волной обрушивались санкции и надуманные обвинения, не имеющие под собой ни почвы, ни повода. Нам не могли простить того, что вместе с другими мы не только не встали на колени, а поднялись – забрав своё. Нас не привыкли уважать, не привыкли и считаться с нами. Но и воевать в открытую не решался никто. Легче обсуждать за спиной, поливая грязью – чем высказаться, на это способны не многие, лишь люди, на спинах у которых нет чёрных пятен и совесть чище горного хрусталя могут позволить себе такую роскошь как, правда. Мировая политика слишком грязное дело, что бы атаковать в передний фланг на пролом, а жёлтая пресса иногда губительней атомной бомбы. Она разъедает умы, формируя суждения, воспитывает новые поколения в истинном неведение, и у них, к сожалению, отбирают не только прошлое, но и всякое право на будущее.
Охваченная своими мыслями Анна даже не заметила, ка добралась до заветной цели. Знакомый подъезд, четвертый этаж и палец уже на звонке. Дмитрий подошёл к двери, носом приоткрыл глазок, коленом толкнул дверь. Анна бросилась парню на шею, в порыве разделённой дружеской гармонии чмокнув его в щёку.
– Привет! Как дела?
– Рад тебя видеть, быстро добралась. – С некоторой рассеянностью пропел всё тот же бархатный баритон.
– Все думала, думала и даже не заметила, как долетела. – Пожимая плечами, продолжала расшнуровывать кеды девушка.
– Что случилось? Тебя опять терзают мировые заговоры? – отперевшись на шкаф, парень продолжал наблюдать за суетой, внезапно разразившейся в его прихожей.
– Не совсем, смотрел новости? – освободившись наконец от непослушных шнурков, начала сверлить парня глазами, но его спокойствие было непоколебимо.
– Да. В Штатах новый вирус, что-то вроде супер бактерии.
– Это не бактерии. – Словно казачьей шашкой оборвала на полуслове Анна. Как истинный воин слова, она всегда бурно реагировала на малейшую неточность информации. Буйный нрав и несдержанность порой играли злую шутку.
– Охотно верю твоему чутью. – Диме ничего не оставалось, как сдаться.
– Посмотришь бук? – поймав себя на грубости, девушка, опустив глаза в пол, тут же сменила тему.
– Твой лучший друг опять дал сбой? – он не умел обижаться, а улыбка излучающая искренность и чистейшую душевную доброту была способна обуздать даже самый буйный нрав.
– Он не мой лучший друг – окончательно оттаяв от переживаний, накрывающих с головой уносящих в бушующий леденящий информационный поток непрерывной войны, Анна подтолкнула парня плечом.
– Давай посмотрим. – Улыбнувшись, он радушно качнул головой в сторону комнаты.
Анна достала из розовой сумки чёрное сокровище и положила его на пол. Дмитрий присел рядом, большими пальцами ног открыл крышку и нажал на кнопку включения.
То, как работал он, могло вызвать у одних ужас, а у других восхищение. Парень перебирал по клавиатуре пальцами ног со скоростью, которой позавидовал бы любой программист. Зрелище и восхищающее и ужасающее одновременно, но Анна за долгие годы уже привыкла к нему и уже не обращала внимания на особенности её гениального друга. Была одна единственная тема, священное табу, которая никогда и ни кем, не осмеливалась подниматься при этом умнейшем из своего рода, – это руки, которые он потерял ещё в раннем детстве.
Дима родился здоровым ребенком, очаровательный, черноволосый с огромными ресницами с рождения проявлял страсть к электронике, радовал своими успехами всех окружающих. Рано начал ходить и говорить, любил листать учебники по физике, но не рвал их как ровесники, а словно восхищался ими. В год уже знал все буквы, в полтора начал пробовать читать и считать, причем самостоятельно. Никто не заставлял его учиться, он стремился к этому сам. Все окружающие умилялись его гению, пока в два года не случилось трагедии, перевернувшей всю его жизнь. Он чудом выжил, но лишился обеих рук по плечи. Благодаря родителям, окружившим его теплом и заботой, распространившейся на всех детей в округе, у него всегда был «мешок» друзей и мальчик никогда не чувствовал себя не таки как все. Все любили и уважали малыша, проявляющего практически сверхъестественные умственные способности, сопереживая горю родителей восхищались их мужеству и силе духа. А годы тем временем шли. Дима увлекался новейшими технологиями и забытыми теориями с такой же лёгкостью выводил гипотезы, с которой ровесники собирали конструктор. Уже в шестнадцать лет его не искушенному пагубными привычками уму удалось раскрыть секрет эфира Теслы. С раннего детства комната гения была похожа на лабораторию
