текущих мировоззренческих позиций, соглашаясь с тем, что другие ученые вольны выстраивать иную исследовательскую платформу.
Однако, как только разные специалисты попытаются обменяться результатами своих исследований, может возникнуть — и постоянно возникает — трудность в понимании друг друга. Пока речь идет о результатах описания, то с таким положением еще можно мириться. Однако то, что для исследователя является лишь методологической трудностью, для психолога-практика становится проблемой выбора способа своей профессиональной реализации. Тогда трудность вырастает до уровня «что делать?» и «как нам дальше быть?», поскольку, несмотря на разницу в мировоззрении, действовать и тем, и другим специалистам приходится в одном и том же Мире. Несовпадающие мировоззренческие системы вновь начинают сталкиваться, но уже на уровне практики. Как следствие споры о методе гуманитарных наук порой достигают накала борьбы за выживание.
Г. Олпорт, А. Маслоу и К. Роджерс считали, что экспериментальный и опытный способы познания не составляют оппозиции, они дополняют друг друга. Конкретное решение состояло в том, что «исходным пунктом психологического исследования должно быть возвращение «назад, к самим предметам». Изучение природы человека необходимо начинать с познания феноменологического и только затем надеть на себя ярмо объективных, экспериментальных и лабораторных методов» [Крипнер и де Карвало 1993, с. 119—120]. Экспериментальный метод оказывается стоящим в завершении процесса приобретения знания. Предшествуют ему погружение в изучаемые феномены, «впитывание непосредственного опыта» до достижения момента, когда «какие-то вещи просто приходят в голову». После этого требуется еще Длительная работа по доводке идей до уровня, когда они могут быть проверены экспериментальным или квазиэкспериментальным путем.
Ключевая идея В. С. Библера заключается в том, что мы живем в период смены логики, которой руководствуется человечество в своем стремлении понять мироустройство. А именно, от одной логики (рациональной на данном этапе) мы переходим к диалогике — диалогу разных логик. Логика грядущего XXI века — диалогика — способна совместить в себе различные логики: как те, что существовали в прежние исторические эпохи, так и новые, еще только проявляющиеся. Близкие или полностью совпадающие высказывания обнаруживаются у многих авторов: «Нет необходимости доказывать, что один способ объяснения лучше, чем другой. Каждый подход имеет своих защитников и у каждого есть свои и преимущества, и слабые стороны по сравнению с другими» [Poole & Mc Phee 1985, с. 107].
Эта идея о принципиальной совместимости разных логик представляется весьма привлекательной по нравственно-экологическим соображениям. К тому же она имеет уже и свои операциональные конкретизации: во-первых, начинать необходимо со знакомства с феноменологией, на первом шаге пытаясь проникнуться богатством ее связей, а во-вторых, это должен быть диалог несовпадающих логик. Не борьба, не высокомерное (или тревожное) игнорирование, а всестороннее обсуждение общих проблем на различных языках. Исследователю для этого надо будет освоить несколько языков, а практику — переосмыслить эклектичность как многоресурс-ность.
1.1.3. Почему герменевтика?
Пришло время определиться в собственной логике исследования, уже опираясь на выделенные парадигмальные координаты.
Исходные положения, касающиеся мировоззренческой позиции, в рамках поставленной задачи заявляются лишь эскизно (и только в той части, которая касается предмета разговора). Я делаю это ради внесения ясности относительно своей позиции, но не в качестве обсуждаемых положений.
Психика человека и мир онтологически слиты воедино: они изначально (если это начало было) упакованы друг в друга. Противостояние материализма и идеализма — это спор способов описания этой слитности. Похоже, оно является следствием некорректно сформулированной проблемы.
Та часть мира, с которой имеет дело человек, в значительной степени является продуктом (в том числе и актуально) деятельности самого человека. Производится он в процессе описания мира — его семантического (знакового, языкового, символического) удвоения. А поскольку всякое описание всегда избирательно, то предмет описания избирательно разворачивается (распаковывается) в этом удвоении. Сотворив очередную порцию себя и мира, человек действует в соответствии со своим новым пониманием и оказывается одной из ведущих преобразующих сил мироздания.
Всякое описание, сколь бы парадоксальным оно ни показалось, всегда имеет свои основания, свои онтологические корни — ив этом смысле всякое описание, любой способ видения по-своему верен. Их непонимание кроется в отсутствии доступа к контексту, в котором они означиваются.
Отношение к феноменам. Феномены, с которыми имеет дело психология — это события (со-бытие — состоявшееся, истинное бытие), которые имеют двойственное обоснование: со стороны причин и со стороны результата. Поэтому понимание их строится и в каузальных, и в телеологических понятиях. У 3. Фрейда эта двойственность феноменов схватывается дихотомией либидо и символа [Рикёр 1995-6, с. 405—408]. П. Рикёр приводит и другие пары понятий: побуждение и нацеленность, желание быть и знак, желание и усилие существовать и др.
Цели научного исследования — понять то, каким образом в реальной человеческой деятельности увязываются причины с намерениями, истолковать смысл этой связи по отношению к конкретным людям и/или всему человечеству. В данной перспективе стремление человека понять себя совпадает с проектированием себя, развитием.
Характер знаний, которые ожидается получать — частные закономерности, ограниченные контекстами, в которых они имеют смысл, вплоть до уникальных единичных характеристик отдельно взятого лица.
Способ установления истинности знаний — экспертные суждения, личное участие, непосредственное переживание соответствующего опыта и пр.
Описанные в первом разделе способы научного мышления как по названиям, так и по наполнению у различных авторов не совпадают. Однако если соотнести заявленные только что позиции с содержанием упомянутых парадигм, то по сумме положений они примерно могли бы соответствовать герменевтической (А. Бохнер), диалектической (М. С. Пул и Р. Д. Мак Фи) или субъект-субъектной (Г. А. Ковалев) парадигмам. Вместе с тем наиболее адекватным парадигмальным ориентиром в рамках данной работы был избран герменевтический способ мышления и метод исследования. Объясню почему.
Мне приходится отходить от естественнонаучной логики исследования — изучаемая реальность не принимает ее. Предмет данного исследования — заведомо субъект, носитель психики, живое существо. В нем можно выделить отдельные фрагменты и сделать из них неживой препарат для лабораторных работ — поучительно, наглядно, но... с потерей качества. Естественнонаучная логика исходит из первоначального разведения субъекта и объекта, а затем стремится эту пропасть преодолеть. В этой логике человека приходится сначала мысленно превращать в объект, а затем пытаться искать в нем субъектность.
В качестве альтернативы поэтому избирается обратный ход мысли: изначально полагать бытийственную упакованность мира и человека друг в друге. Познавательная активность последнего заключается в стремлении распаковать себя — превратить потенцию в актуальность (актуализировать себя). Средством распаковки — семантического удвоения — человеком как себя самого, так и мира выступает язык. Способы распаковки — понимание, выделение существенного (того, что скрыто, но составляет сущность мира и самого человека), перекомпоновка полученного материала — вместе составляют один метод: истолкование. В
