Вздохнула и наконец-то выглянула в окно. Сердце защемило от того, что увидела. Черные обгоревшие бревна, вместо нашего с Пашкой дома. Вот и все, что осталось…
Еще через миг увидела Любу. Девушка неуверенно разглядывала дом Артема. Я постучала по стеклу и махнула подруге рукой. Вышла на крыльцо, накинув на себя свитер, который оставил мужчина.
— Настя… — запричитала она, обнимая меня. — Как так-то? Мне сегодня мать с утра рассказала, я даже не поверила. Говорю ей, что за ерунду то мелешь? А она мне, сама, говорит, иди посмотри. Вот я и бросилась сюда со всех ног. С вами все хорошо? Как Пашка? Перепугался, наверное?
— Перепугался… — эхом отозвалась, пропуская мимо ушей все остальное. Краем глаза отметила, что во дворе нет машины Артема. Может быть он уехал куда-то? Стало неловко, за что, что мы с Пашкой слишком долго проспали. Он, наверное, постеснялся нас разбудить.
— А этот, мажор столичный, приютил что ли вас? — Люба с интересом кивнула на дом, а потом пытливо посмотрела в мои глаза.
— Вроде того. — размыто отозвалась. Мы сели на лавку возле веранды. — Он через неделю уезжает и предложил мне у него пожить. Хозяйство вести. Плату, говорит, не возьмет.
Люба выпучила глаза.
— Ну ты согласилась?
— Неудобно ведь. Чужой человек.
Девушка больно пихнула меня в плечо.
— С ума сошла?! — возмутилась подруга. — О Пашке подумай! Лидия Степановна ведь не трогает вас только потому, что крыша над головой есть и Пашка исправно в школу ходит. А так, давно ведь уже бы отобрали его у тебя и в детский дом отдали. И тебя бы саму туда запихнули.
Я тяжело вздохнула.
Люба права. Восемнадцать мне исполнилось только месяц назад. Лидия Степановна из службы опеки приезжала к нам пару раз, проверяла как мы живем. Мы с ней договорились, что Пашку забирать в детский дом не станут, но следить за нами будут усердно. Сейчас я уже могу оформить над ним опеку. Только кто ее даст то? Безработной, без крыши над головой…
С дороги послышался шум машины, а через миг во двор въехал большой внедорожник. Люба тут же вскочила со скамейки.
— Ну ладно. Пойду. — она поспешила убраться с глаз, потому что околачиваться во дворе чужого жилища без приглашения в нашей деревне не принято.
— Проснулась? — Артем покинул машину, улыбнулся мне, и сощурился от яркого осеннего солнца, бьющего прямо в глаза. Затем достал из багажника с десяток пакетов. Выходит, за покупками ездил.
— Идем в дом! — весело скомандовал он, бодро шагая к веранде. Я с интересом за ним наблюдала. Радостное настроение было слегка неестественным. Но, как ни странно, отчасти передавалось и мне. Широкой мужской улыбке невозможно было противиться.
Артем застыл на пороге, прямо как вчера, когда заходил за спичками. Только теперь он то же самое провернул в своем доме. Принюхался.
— Чем так вкусно пахнет?
— Я пирожков напекла. Извините. Похозяйничала. — виновато закусила губу.
— А за что извиняешься то? — нахмурился. — И не так уж я стар, чтобы «выкать». Теперь просто Артем, ладно?
— Ладно. — кивнула и вежливо улыбнулась. Интересно, сколько ему лет? На вид, около тридцати.
Артем водрузил пакеты с продуктами на стулья, и частично на пол, потому что их было слишком много. Только сейчас я заметила, что это вовсе не похоже на покупки из местного магазина.
— Так, — он рассортировал пакеты в каком-то только ему понятном порядке, и парочку подвинул ко мне поближе. — Это тебе. Одежда. Размер не знаю, но взял самый маленький. Слишком уж ты миниатюрная. — продолжил дальше что-то перебирать, пока я ошалело хлопала глазами.
— Тут еще малому. Тоже одежда. Тетрадки, учебники, канцелярия, все что для школы может понадобиться… — мужчина монотонно перечислял покупки, поочередно доставая их и выкладывая на стол, а я будто бы приросла к полу. Завороженно наблюдала за его руками, которые касались то новой одежды, то разноцветных раскрасок и пачек с фломастерами и ручками.
— Вы… это всё нам купили? — наконец то отмерев, произнесла.
Артем оторвался от распаковки покупок и взглянул на меня.
— Вам, конечно. Как вы жить то будете? Все же там осталось. — нехотя кивнул на наш дом за окном.
— Но мне нечем Вам заплатить.
— Не Вам, а тебе. Мы ведь договорились. — он потерял ко мне интерес и вернулся к пакетам. — А про оплату не может и речи быть. Если жить тут откажешься, так хоть чем-то вам помогу. Для меня это не сложно.
Я тихонько прошла к столу, и не спуская с мужчины удивленного взгляда, спросила:
— Артем, почему ты нам помогаешь? Мы ведь чужие люди для тебя…
Мужчина устало, как-то вымученно улыбнулся, и только сейчас до меня дошло, что за покупками он ездил в город, потому что поблизости ничего подобного не купить. Значит, вообще спать не ложился?
— Потому что люди должны помогать друг другу. — не пускаясь в долгие объяснения, сказал он. — Не знаю, как у вас тут принято, но я в беде не смогу человека оставить. — помолчал еще пару секунд, а потом спросил: — Настя, а родители ваши где? Почему вы одни с братом живете?
7. Настенька
Я присела на стул, размышляя стоит ли рассказывать о родителях постороннему человеку. Так уж с детства приучена — жаловаться не люблю. А история нашей семьи выглядит далеко не радостно.
Но, с другой стороны, Артем не вызывает у меня недоверия. Раз уж спрашивает, видимо действительно интересно.
— Мамы с папой нет. — я непроизвольно дернулась на этих словах. — Умерли.
Артем на секунду замер, а затем продолжил распаковывать вещи. За это я ему благодарна. Не уселся на табуретку напротив, прильнув ко мне взглядом, полным сочувствия. Не стал причитать, как ему жаль. Просто кивнул, мол «Понял. В жизни случается разное».
Почему-то именно из-за такого ответа, мне захотелось рассказать чуточку больше, чем всем остальным.
— Папа был алкоголиком. — я взяла в руки пачку с фломастерами, повертела, разглядела со всех сторон. — Тут, в деревне, это не редкость. Мужикам от лени силы девать некуда. Вот и пьют. Но под конец… он даже не останавливался. Как просыпался, сразу за стопку хватался. Мать пыталась его вразумить. И из-за этого они ссорились. Отец злился за то, что его поучают. Маму колотить начал. А у нее сердце больное было. Вот и не выдержало однажды. — я провела рукой по кашемировой кофточке, которую мужчина достал из очередного пакета и уложил на мои колени. — После этого отец вообще с катушек слетел. Винил себя. Долго не продержался. Через полгода после того, как мама скончалась, ушел вслед за ней…
Я замолчала.
С тех пор пять лет прошло. Пашке было два. Он и матери то почти не помнит. Рассказывал только, что время от времени вспоминает злого отца.
