твёрдые и… боже, его так и хочется съесть. Тёмные волосы игриво развеваются на ветру. Он высокий, широкоплечий, одет в тёмные брюки и тёмный тонкий свитер с высоким воротом, что делает мужчину одновременно и элегантным, и опасным.
Но его глаза...
Невозможно определить какого они цвета, и дело даже не в цвете, а во взгляде, в его невероятном блеске. Обрамлённые густыми чёрными ресницами, его глаза сияют так же интенсивно, как самые яркие огни, когда-либо виденные мной. Когда они спокойно оценивают в ответ меня, взгляд этих прищуренных глаз кажется таким же мощным, как рентгеновские лучи. И они, кажется, сверкают особенным светом потому, что я – Я – каким-то образом сделала что-то, чтобы изумить этого мужчину, этого… чёрт, я не могу дать ему никакого другого имени. Кроме Эроса. Самого Купидона. Бога любви. Во плоти.
Раньше я думала, что Купидон стрелял из лука, но сейчас у меня ощущение, что меня пронзила не стрела. Я чувствую себя так, словно меня сбили. Ракетой.
Пока я стою здесь, сражённая нависающими надо мной почти ста девяноста сантиметрами абсолютной сексуальности, он хватает мои ключи одной рукой в перчатке, а другую свободную руку кладёт мне на бедро, удерживая на месте. И я его чувствую. Я чувствую, как прикосновение мужчины пробегает вниз по моим бёдрам, завязываясь узлом в животе, пульсируя в самом сокровенном местечке, устремляется вниз по ногам, поджимая пальцы.
— Оставайся здесь, — шепчет он мне на ухо, затем поднимает воротник свитера, пока тот не превращается в капюшон, и бежит через улицу.
Я смотрю, как он направляется туда, где мокнет под дождём моя машина. Порывы ветра такие сильные, что мне приходится обеими руками придерживать юбку, чтобы она не взлетела до талии.
— Подними крышу! — заставляю себя кричать сквозь шум дождя, внезапно решив, как и он, спасти свою машину.
— Я всё понял, принцесса! — Мужчина запрыгивает на переднее сиденье, заводит машину, и крыша начинает подниматься, пока не… останавливается.
Она застряла.
После протестующего визга эта зараза начинает опускаться обратно.
— ВОТ ЖЕ ДЕРЬМО! — Спешу на улицу, и вдруг капли дождя падают на меня, как маленькие пушечные ядра, и я мгновенно насквозь промокаю. Клянусь, мне хочется заорать на них: «Да пошли вы все!». Моя машина, единственная стоящая вещь в моей жизни, разрушается, и мне хочется кричать.
— Ты что, издеваешься надо мной? Бегом под крышу! — Мужчина выскакивает из машины и одним быстрым рывком стаскивает с себя свитер. Он расправляет ткань над моей головой, используя её, чтобы защитить от дождя, пока ведёт меня обратно к небольшому навесу над входом в здание.
— Нет! Я помогу тебе. Моя драгоценная машина! — кричу я и толкаю его в грудь, пытаясь заставить отступить, но он на голову выше и сделан из стали.
— Я разберусь с твоей машиной, — успокаивает он, протягивает мне свой промокший свитер и добавляет: — Подержи. — А потом бежит обратно.
На мужчине белая футболка с круглым вырезом под горло, которая липнет к его скульптурному торсу, когда он пытается принудительно вернуть крышу моей машины на место.
Капли дождя стекают по его обнажённым рукам, намокшая хлопковая ткань футболки прилипла к груди, обрисовывая каждую мышцу. Чёрт. Привлекательность мужчины просто зашкаливает; он только что вывел из строя и выкинул на свалку мой радар мужской сексуальности. Я не могу оторвать глаз от каждого потрясающего сантиметра его тела и от того, как он двигается.
Гром снова сотрясает город как раз в тот момент, когда мужчина, наконец, фиксирует откидывающийся верх моей машины и машет, чтобы я подошла. Он открывает машину изнутри, и я быстро усаживаюсь на пассажирское сиденье, закрыв за собой дверцу.
Незнакомец сидит за рулём и выглядит таким большим и мужественным, что внезапно салон моей машины, в которой мы укрываемся, оказывается слишком маленьким, почти тесным. Холодная, скользкая одежда липнет к коже, сиденья залиты водой, и когда я поворачиваюсь к нему лицом, то слышу хлюпанье, и от смущения начинают гореть щёки.
— Не могу в это поверить, — шепчу я. — Моя лучшая подруга говорит, что я единственная идиотка в Сиэтле, которая ездит на машине с откидным верхом[7].
В его глазах вспыхивает неподдельное веселье.
— Я тащусь от твоей машины. — Мужчина тянется к приборной доске и проводит по ней рукой в элегантной перчатке из шкурки ягнёнка, из-за чего моя кожа покрывается мурашками. Парень разворачивается своим крупным торсом ко мне с неотразимой разрушительной улыбкой на лице. — Не беспокойся, принцесса. Всё мокрое когда-нибудь высохнет.
Мне с большим трудом удаётся вынести то, как он произносит слово «мокрое».
Или то, как капля дождя повисла на его тёмных ресницах. Вода стекает по загорелым мускулистым рукам. Волосы зачёсаны назад, подчёркивая красивое лицо. Я видела много произведений искусства и красивых людей, великолепные здания и роскошные комнаты, но в тот момент, когда этот мужчина смотрит на меня, не могу вспомнить, видела ли когда-либо что-то, кроме него.
Я даю ему десять баллов из десяти. Мне никогда в жизни не дотянуться до его уровня. И то, как он смотрит на меня… Я уже видела похожий взгляд раньше. Взгляд, которым Ремингтон Тейт одаривает Брук. Именно такой взгляд. Этот мужчина пронзает меня им, и я умираю внутри. Можно ли умереть от одного только взгляда? И если один его взгляд может меня убить, то что сделает со мной одно его прикосновение?
— Итак, — мягко говорит незнакомец проникновенным голосом. Немного выжидает, прежде чем заговорить снова, и меня удивляет, что он не отрываясь смотрит только на моё лицо: не на мою грудь, обтянутую намокшей тканью, не на голые ноги – он смотрит только в мои глаза, рассеянно поглаживая руль. — Хочешь куда-нибудь со мной пойти? — спрашивает он, затем протягивает руку в мокрой чёрной перчатке, чтобы убрать мои волосы за ухо.
То, что я чувствую, настолько далеко за пределами похоти, что я едва могу ему ответить.
— Да, — говорю, дрожа и чувствуя головокружение от желания.
Незнакомец посылает мне улыбку, от которой пульс начинает бешено скакать, его рука задерживается на моём лице ещё на секунду, затем он переключает рычаг передач и выруливает на дождливую улицу. Воздух между нами потрескивает в тишине.
Снаружи слышны только шум дождя и раскаты грома, но внутри машины доминирует его дыхание. Оно глубокое и медленное, а моё – быстрое и нервное.
Мужчина пахнет… как лес после дождя. С лёгким оттенком кожи.
