Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 87
молочно-кремового оттенка.
Джек сдался:
– Да, я видел твою дочь.
– Где? – спросила Ева.
– Не в баре.
Ева стряхнула пепел в стакан на прикроватном столике. Смотря бармену прямо в глаза, она спросила холодным, спокойным голосом:
– Забудь о баре, Джек. Где ты видел мою дочь? – Она ждала ответа. – Скажи мне.
– Черт возьми, Ева. За пределами бара, ясно? Она была с парнем. Я заметил ее через окно, потому что… – Джек замялся. – Ну, я просто заметил ее. Кажется, ей было весело.
Это похоже на Келси – насмехаться над судьбой.
– Когда это было?
– Несколько недель назад.
– Кто был этот человек? – напирала Ева.
– Я понятия не имею.
– Чушь собачья.
Джек потер глаза.
– Черт возьми, Ева! Это не преступление – встречаться с красивой девушкой.
– С девушкой, которая пропала без вести, – парировала Ева. – С девушкой, которой всего шестнадцать.
– Она выглядит старше. На двадцать один. Может, даже на двадцать пять.
– Ты трахал ее? – Джек покачал головой. Ева выдержала паузу. – Тогда кто?
– Антонио Леру.
Ева знала эту фамилию благодаря мучительно долгим часам, проведенным в полицейском участке, и бесконечным поездкам по Нихле.
– Сын судьи?
Джек кивнул, и на его лбу выступил пот. Ева затушила сигарету.
– Ты должен уйти сейчас же.
– Что ты собираешься делать? Ты не должна упоминать меня! – быстро проговорил Джек. – Судье Леру не понравится, если в этом деле всплывет имя его сына, это может сказаться на моем баре…
Холодный взгляд Евы заставил мужчину замолчать.
– Пошел. Вон.
Джек схватил свою рубашку и удалился, не произнеся больше ни слова.
Глава четвертая
Констанс ФостерШелберн, Вермонт – наши дни
Ни черта не изменилось.
Дэйв Даггер, водитель, ехал по длинной подъездной дорожке, которая вела к воротам особняка Евы на озере Шамплейн. Я попросила его остановиться, чтобы можно было осмотреться и покурить. Ева никогда не разрешала мне делать это на территории. Поэтому я решила, что сигарета у ее драгоценного входа станет очередным хорошим «пошла ты».
А ведь я уже бросила курить.
Я затянулась и уставилась вдаль. Дом находился на вершине холма, его белый викторианский фасад был обращен на озеро Шамплейн. Сильный ветер унес сигаретный дым в сторону особняка, и я наблюдала, как он рассеивается в прохладном воздухе. Несмотря на то, что было начало мая, я внезапно почувствовала озноб и плотнее закуталась во флисовую куртку. Отсюда сквозь деревья я могла видеть озеро. Это была идеальная картина – неспокойные голубые воды, величественные горы Адирондак вдалеке, их пик, все еще покрытый снегом… но при этом я ощущала присутствие Евы, как злокачественную опухоль, которую невозможно удалить.
Дейв кашлянул, и я обернулась к нему. Последние несколько лет он был неотъемлемой частью семьи, самой тихой тенью в доме теней, узнаваемой по запаху трубочного табака и ментоловых таблеток от кашля. Никогда не отличавшийся многословием, сегодня он казался особенно мрачным.
Я скользнула обратно в машину.
– Как ты, Дэйв?
Через зеркало я увидела, как изогнулись седые кустистые брови.
– В порядке.
– Скучаешь по Еве?
– Еще бы.
Он лгал. Ева была почти так же жестока со своим персоналом, как и со мной. В нашем доме никто не мог продержаться долго: ни повара, ни частные репетиторы, ни садовники, ни домработницы. Когда дело касалось прислуги, наш дом напоминал калейдоскоп, в котором вращались несчастные люди. С другой стороны, до меня дошло, что Дэйв с нами уже более четырех лет. Должно быть, Ева хоть что-то делала правильно. Я заново взглянула на водителя. Часы на толстом золотом браслете, итальянские шерстяные брюки, идеально отутюженные, рубашка «Brooks Brothers»[2]. Ева хорошо платила ему – возможно, именно поэтому он остался.
Дэйв проехал через ворота и направился к дому. Я опустила стекло. В доме Евы было очень мало вещей, по которым я скучала, но мне нравились запахи и звуки озера. Природа просыпалась, и я уже могла слышать лягушек и птиц, чей хор становились все громче по мере того, как день переходил в ночь.
Дэйв придержал для меня дверцу, пока я вылезала из машины. Я медленно прошла по широкому крыльцу ко входу в дом с французскими дверьми. Оттуда я могла видеть мягкие очертания вершин Зеленых гор и суровые Белые горы Нью-Гэмпшира за ними. Я понимала, почему Ева остановилась здесь. Я не понимала, почему она решила никогда отсюда не уезжать.
С берега послышался крик чайки, и я увидела, как она пролетела над нами. Бриз поднял волны, и поверхность озера, покрытая белыми барашками, стала сердитой. В детстве я ожидала увидеть здесь Чампа – мистическое существо, которое, как говорили, живет в озере и очень походит на Лох-Несское чудовище, обитавшее в водах Шотландии. Но он так и не появился.
Единственным монстром, которого я знала, была моя мать.
* * *
Я думала, что Лайза встретит меня у двери, но оказалась одна в большом зале. Я отсутствовала три игровых периода подряд, почти три месяца, но дом не изменился. Полы в холле блестели, и мои туфли цокали по мрамору. Звук отдавался эхом, отражаясь от девственно белых стен и высокого потолка.
Я ненавидела этот дом. Ненавидела то, как он заставлял меня чувствовать себя маленькой и незначительной – и всегда, всегда в опасности. Может быть, именно поэтому я не задумывалась об играх. Их здесь не было.
– Ты справилась.
Я обернулась и увидела сестру, стоящую у входа в то, что Ева называла не иначе как гостиной.
Ее лицо оставалось в тени.
– Я только приехала.
– Твоя комната готова.
– Моя комната? Нет, спасибо.
Я не могла понять, хватило ли у моей сестры приличия покраснеть.
– Комната, – повторила она. – Парижская комната.
Моя тетя назвала свои шесть гостевых комнат в честь городов, которые она посетила в свое время: Париж, Афины, Авиньон, Версаль, Сан-Франциско и Лондон. Пока я росла, я думала, что это претенциозно, но слушать рассказы Евы о путешествиях было почти как сказки на ночь, так что гостевые комнаты в основном хранили приятные воспоминания. Не то чтобы у нас когда-нибудь были гости. На самом деле я не могла припомнить, чтобы Ева принимала здесь хотя бы одного человека. Вместо этого комнаты стали местом для игр и фантазий, когда мы были детьми. И еще – местом, где можно спрятаться.
Лайза объяснила, когда будет ужин, во сколько мы встречаемся с адвокатом, как мне следует одеться. Я держала паузу, ожидая продолжения, и мы стояли там – я в большом зале, Лайза в тени, пока у меня не осталось сил выносить это напряжение. Я повернулась, чтобы направиться вверх по лестнице, в «Париж».
– Подожди, – окликнула Лайза.
Она вышла на свет, и я воспользовалась моментом, чтобы изучить сестру, которую не видела несколько месяцев. В отличие от меня, у Лайзы были золотистые кудри и кожа цвета слоновой кости. Там, где я была смуглой и угловатой, Лайза была мягкой и округлой, почти чувственной. Люди никогда не верили, что мы
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 87
