вонь тел скверны и следов ее крови вокруг.
Но он услышал шорох и повернулся ко мне.
Я замерла, зажмурилась и перестала дышать от страха. Знала, что это не он, что другой убил мою семью, но мне все равно было жутко.
У всех защитников одно и тоже лицо, поскольку, они клоны. Отныне все они для меня чудовища, что носят лицо убийцы моих родителей.
– Очнулась?! – радостно воскликнул Брэт, и я от его голоса распахнула веки. Посмотрела прямо в его глаза с желтой радужкой и вертикальным зрачком.
Он присел на корточки. С нежной улыбкой на губах, но обеспокоено спросил меня:
– Что же ты делала за стеной, зачем вышла из города?
– Брэт! – тревожно позвал его один из братьев. – Солнце!
Защитник повернул голову и посмотрел в сторону горизонта. Досадно вздохнул.
– Прости, малышка, но я вынужден забрать это у тебя, – он быстро рванул с меня плащ и накинул на себя.
Как раз вовремя!
Первый рассветный луч упал мне на лицо. Я сощурилась.
Нет в мире более прекрасного зрелища, чем рассвет!
Груды порубленных тел ночных тварей, что лежали на траве с кровавой росой вокруг нас, при первом касании солнечных лучей, стали разваливаться на мелкие части. Как будто их не ласковый теплый свет коснулся, а раскаленный лазер. Мгновенно вспыхивали огнем. И сгорали они за считанные секунды.
А через минуту от них остался только черный пепел. Удручающее зрелище для моих спасителей. Смотреть на свою возможную смерть со стороны.
– Нужно уходить отсюда, – почему-то шепотом проговорил третий защитник. – Мне каждый раз не по себе, когда я вижу, как они горят.
– Главное, не представляй себя на их месте, – ответил ему такой же бархатный голос Брэта из-под глубокого капюшона.
Он уже полностью спрятал все свои открытые ранее участки тела. Лицо кожаная маска скрыла, а ладони перчатки.
А у них даже голоса одинаковые!
-Тебя понести девочка, или можешь идти сама? – обратился он ко мне.
Я хотела ответить ему, что дойду своими ногами и мне не нужна его лживая забота, но, открыв рот, вдруг поняла, что не могу говорить. Ни звука из горла не вырвалось.
У меня пропал голос!
От осознания свалившегося на меня нового несчастья – разрыдалась. Горько и безутешно. Но даже рыдания беззвучными были.
Брэт принял мое молчание за согласие и поднял меня на руки, сказав при этом:
– Не бойся, я тебя не обижу.
Меня же начало сотрясать крупной дрожью, и зубы стали выбивать дробь.
– Мы не такие как они. Мы другие, – добавил он.
И понёс меня в сторону города, в который я так отчаянно хотела попасть.
* * *
– У девочки последствия шока проявились, – пояснил Брэту, идущий рядом с ним защитник по имени Хэл. – У людей такое все время бывает, если они сильно перед этим испугались. Не раз видел.
Защитники шли рядом, разговаривая между собой, обсуждая мое странное на их взгляд состояние. Брэт со мной на руках в центре, а остальные по бокам от него.
– Я чувствую запах ее страха, – ответил ему Брэт, немного наклонив ко мне голову. – Жаль, что ребенку довелось пережить такое.
И он обратился ко мне:
– Как твое имя, милая девочка?
Я отрицательно замотала головой. Продолжила тихо плакать.
– Она не в себе, – снова голос Хэла. – Доставим ее в городской лазарет. Пусть люди с ней сами разбираются.
Я плакала все время, пока меня несли. А еще злилась на себя за охватившее меня ощущение безопасности и комфорта в сильных руках вампира. Ругала себя и чувствовала виноватой перед родителями за то, что так хотелось прижаться к нему теснее и спрятаться от всех своих бед под его плащом.
Слезы никак не хотели останавливаться. Я за ними почти ничего не видела. Прошли уже распахнутые огромные ворота.
Потом за пеленой слез я различила пятна массивных и высоких зданий. Они располагались вдоль убегающих вглубь города дорог, прямо от развилки у входа.
Мне доводилось раньше несколько раз бывать здесь. Приезжала с родителями по важным для них делам. Мама получала продукты на пункте выдачи, а отец в это время посещал научные конференции.
Феникс – так назывался город, самый близкий к нашему дому. По имени мифической птицы восставшей из пепла. Название города это символ возрождения для проживающих в нем людей после глобальной трагедии. В нем нет деревьев, травы, ветра – сплошной бетон и стекло. Освещение, как и у всех городов, где живут защитники – искусственное. Огромный наземный бункер.
Людям тяжело жить в таких условиях, но это единственный способ выживания при сохранении развития промышленного прогресса.
Глава 5
Защитники остановились. Стали решать, как им быть дальше. Кто отвезет меня в лазарет, а кто отправится в городской совет с докладом о происшедшем.
Договорились, что Брэт доставит меня к врачам, а остальные полетят в ратушу. На этом они распрощались.
Скинув плащи и маски, каждый пошел к своему воздушному челноку, припаркованному на стоянке недалеко от ворот.
Брэт тоже отнес меня к своему летательному аппарату, где усадил в мягкое кресло и пристегнул ремнями. Снял маску и прицепил ее к специальной петле на поясе. Рядом повесил перчатки
Челноки- маленькие летательные машины в форме серебристой капли, рассчитанные на одного или двух пассажиров, имелись только в городах и являлись излюбленным средством передвижения горожан. Легкие, маневренные зависая в воздухе на расстоянии метра от земли, лавировали между домами по узким улицам. Для полетов между городами использовались более скоростные и крупные модели.
И у Брэта был именно такой! Что подтверждало услышанное мной ранее в их разговоре. Он, не живет в Фениксе и, скорее всего, является одним из кочевников.
Есть среди защитников небольшая группа, которые все никак осесть на одном месте не могут. Постоянно с места на место переезжают. Папа таких защитников называл – одиночками. Одиночками становятся чаще всего те – кто прожил дольше, чем длится человеческая жизнь.
Вампир сел с другой стороны от меня, и мягкий женский голос бортового компьютера зазвучал в салоне.
–Доброе утро, Брэт. С возвращением. Ты не пострадал?
–Доброе утро, Надин, всё прекрасно, – поприветствовал он искусственный интеллект и, повернувшись ко мне, смущенно улыбнулся:
– Я назвал машину женским именем, мне кажется, оно больше подходит, чем триста восемьдесят пятая…
Он неловко замолчал, засмотревшись на меня. Потянулся рукой к моему лицу, словно хотел смахнуть катившуюся слезу, но я шарахнулась в сторону, и он одернул ее.
– Извини, малышка, – нахмурился он. – Я забыл,
