— Умнее ничего не придумали? — съязвил Любимов.
— А куда умнее-то? — обиделся Уваров. — Жених русскоязычный, по этому параметру вы подходите… оба. С легендой все тип-топ, а паспорт и прочее Петруха уже выслал. Только фото переклеить.
— Сам бы и прилетел, — предложил Рогов. — Друзей проведал.
— Не может, — покачал головой Никита. — У него разборки в разгаре.
— Это тебя Макс на нас навел? — буркнул Любимов. — Озарение пришло — от сетевой независимости?
— Зависимости.
— Один черт!
— А чего не так-то? — не понимал Уваров. — Интересное же дело.
— Вот и женихались бы с Максом. Парни видные, — посоветовал Рогов.
— Мы в этой среде засвечены, — логично возразил Уваров. — И опера мои из полиции нравов тоже.
— Хорошо устроились, — усмехнулся Любимов.
— Мужики, за ними «мокрухи». Источник сказала.
— Надежный источник?
— Зинка-Заноза.
— А-а, — иронично-уважительно протянул Любимов, словно имя Зинки-Занозы было известно всякому образованному человеку. И слово ее — ценилось.
— Дай-ка, — Рогов взял фото. — Сколько ей?
— Тридцать девять. Замужем не была. Работает воспитателем детсада, — отчитался Никита. — Нравится?
— Для меня старовата, — Рогов передал фото Любимову.
— Это подсадная утка, конечно, — сказал Уваров. — А вот кто за ней стоит…
Любимов вернул фото Уварову.
— Сил уже нет для ухаживаний.
— Да им на ухаживания начхать, им баксы давай! — воскликнул Уваров.
— И баксов нет, — добавил Любимов.
— Жора, баксы будут. Служебные. Давай, чего ты!..
— Никита, из меня актер никакой. Сам же знаешь.
— Может, Игорек тогда?..
— Он в командировке.
Уваров вздохнул.
— Погоди, — хлопнул себя по лбу Рогов. — Есть у нас для тебя выгодный жених.
Рогов на фоне пальмы. Рогов на фоне льва (лев, правда, далеко, но все же). Рогов и Плахов в компании чернокожих людей с копьями. Оскаленные улыбки варваров… Семен аж вздрогнул.
— Всё?
— Еще есть! — Василий протянул Черныге еще несколько снимков, с крокодилами. Вот крокодилы, в отличие ото льва, были совсем близко — в бассейне.
— Крокодильчики, — умильно сказал Рогов. Мечтательно улыбнулся. Семен посмотрел на Василия с опаской.
— В Африке акулы, в Африке гориллы… Я читал. И передачу «В мире животных» смотрел. А это что?..
Семен указал на вторую пачку фотографий.
— Это? А это Егоров наш.
Егоров в кабинете. Егоров на планерке. Егоров в кабинете. Егоров на совещании, опять в кабинете. Егоров для доски почета — этот снимок Семен сам когда-то делал.
С тех пор, как Рогов утащил из-под носа Семена суицидальную веревку, да так и не вернул, эксперт главка относился к Василию осторожно.
— Надо их совместить, — попросил Рогов. — Сможешь?
— Не понял? — удивился Семен.
— На компьютере, — пояснил Рогов. — Вместо меня вставить Егорова. Его лицо, то есть.
— Зачем?!
— Чтоб ему выговор сняли, — терпеливо объяснял Рогов.
— А тебе повесили? — Семен подивился Роговской логике.
— Да нет, — Вася досадливо поморщился. — Это оперативная комбинация. Якобы он жених из Африки. Мошенницу на него будем ловить.
— На Егорова ловить? Он же не оперативник. И вообще…
Егоров на оперативном просторе — такое и впрямь не очень укладывалось в голове.
— Зато у него выговор, — напомнил Василий.
— Ладно. Будем считать, что понятно.
— До вечера управишься? — обрадовался Рогов.
— С вас ящик бананов.
Егоров в выходном костюме стоял перед зеркалом в своей прихожей и, нервно поглядывая на часы, поправлял галстук и прическу. Галстук для операции «Жених» он покупал специально. У Егорова все галстуки были однотонные, аккуратные, культурные («скучные», сказал бы сторонний наблюдатель), но для жениха из Африки был уместнее пестрый. Егоров три магазина обошел. В одном даже обнаружил галстук с обезьянами и крокодилами, вроде бы подходящий по тематике. Но, поразмыслив, Сергей Аркадьевич решил, что это будет несколько нарочито. Поэтому остановился на расцветке «пожар в джунглях».
Хорошим актером Сергей Аркадьевич себя не считал. В армии в самодеятельности ему предложили однажды — углядев таинственное внешнее сходство — роль Ленина. Егоров подошел к делу ответственно, из всей палитры образа вождя мирового пролетариата выбрал наиболее запоминающийся элемент — картавость. И картавил на сцене столь старательно, что сидевший на первом ряду генерал, гость из округа, счел работу актера глумлением и издевательством. И просто погнал Егорова из сцены. Хорошо, что не из комсомола: комсорг Перетычкин уже через пять минут повесил объявление о комсомольском собрании, но генерал оказался отходчивым. Выпив после спектакля с командным составом, он лично приказал простить незадачливого лицедея.
Мысль Семена про «оперативный простор» тоже была вполне справедливой: Егоров откровенно предпочитал работу кабинетную и, так сказать, «коридорную», а в настоящем деле не пробовал себя очень давно.
И — несмотря на все вышеизложенное — он верил в успех операции. И даже был почти уверен. Потому что возмущение от несправедливого выговора перевешивало любые опасения, а мысль, что он не получит через два месяца очередное звание, была для административного ума Егорова категорически неприемлема.
Такого быть не могло!
Значит, он, Егоров, с заданием справится.
Только вот Васька Рогов, разгильдяй, опаздывал.
Егорову давно пора было ехать.
Наконец раздался долгожданный звонок в дверь, и на пороге возник запыхавшийся Рогов.
— Где тебя носит? — возмутился «жених». — Я к самолету не успею.
— Автобус прождал… — объяснил Василий. — Есть недостатки в системе городского транспорта.
— Запоминай, — перешел Егоров к делу. — Ровно через час собак покормишь, а в шесть гулять выведешь. Только к большим псам не подпускай. Головой за них отвечаешь, понял? У меня других нет.
— А где… собаки?
Слово «собаки» Василий произнес несколько неуверенно. По его мнению, к болонкам это определение было приложимо не в полной мере.
— В комнате отдыхают… Вот попоны, — Егоров ткнул в лежащие у двери попоны, а сам взял с вешалки дубленку.
— Не забудьте перед выходом снять, Сергей Аркадьевич. Вы же из Африки, — напомнил Василий. — Там довольно жарко.
