отношению к его дочери, которая портит его имидж, пока мы разговариваем.
Ее губы дрожат, и она шепчет так тихо, что я едва слышу ее.
— Я не могу...
— Это просто «Да», Кристина. Скажи это.
Она качает головой.
— Все смотрят, включая твоего отца, — мой тон становится зловещим, провокационным. — Скажи. Это.
— Нет! Я не могу! — кричит она во всю силу своих легких. На этот раз это слышу не только я, но и все присутствующие.
Это действительно выходит за рамки того, что я ожидал.
Кристина кричит? На публике? На всех, если уж на то пошло? И с таким количеством эмоций?
Кто-нибудь, вызовите полицию апатии.
Я не думал, что она способна сказать что-то, что не звучит как имитация робота в реальной жизни.
Не говоря больше ни слова, она хватает материал своего свадебного платья, поднимает его и выбегает из церкви, оставляя меня в затруднительном положении у алтаря.
Со стороны, глядя на это, я должен быть либо в бешенстве, либо униженным. На самом деле, я едва сдерживаюсь, чтобы не расхохотаться.
Вот как это делается.
Толпа замолкает, но только на мгновение, прежде чем их голоса повышаются, и все головы поворачиваются к покрасневшему Игорю и мне.
Время быть героем.
— Все, — говорю я им спокойным, совершенно невозмутимым голосом. — Кажется, Кристина сейчас слишком эмоциональна. Пожалуйста, оставайтесь на своих местах. Мы скоро вернемся.
Я выхожу из церкви, стараясь не обращать внимания на взгляды и пустые сплетни. Как только я выхожу за дверь, Виктор идет рядом со мной.
— Есть что-нибудь от Максима? — спрашиваю я, ослабляя галстук-бабочку.
— Пока нет, босс.
Блять.
— Продолжай попытки связаться с ним, — я останавливаюсь у церкви и смотрю на него. — Где Юрий?
— Он сказал, что чувствует себя плохо и должен вернуться домой.
Хм. Не хотелось бы, чтобы он пропустил такое событие, но я дам ему презумпцию невиновности. И он, и Максим были придурками с тех пор, как я отослал Сашу, хотя она сказала, что сама хочет уехать.
Карина тоже.
Я застал ее и Максима за чашечкой кофе, как тогда, когда с ними была Саша. Но вместо того, чтобы смеяться и шутить, они вздыхали, как старые девы.
Затем эти наглые маленькие засранцы рассказали мне об этом и чуть не получили по морде в процессе. Юрий, с другой стороны, стоял там и смотрел на меня. Он сдерживал свое выражение лица, когда я смотрел на него, и мне это не понравилось.
Я должен буду разобраться с этим после того, как разберусь с этой ситуацией. По одному делу за раз.
— Заблокируй выходы, — говорю я Виктору. — Ни одна машина не уедет, пока я не скажу.
Он кивает и шагает ко входу.
Я выбираю маршрут в противоположном направлении, рука в кармане, на лице легкая улыбка. Конечно же, Кристина пошла к черному ходу, где есть парковка, которой обычно пользуется персонал.
Хотя она и бежала, двигалась совсем не быстро, учитывая каблуки и невероятно длинное свадебное платье. К тому времени, когда я добираюсь до нее, она бегает по всей парковке. Ее слезы начинают течь быстрее с каждым разом, как она лихорадочно оббегает машины и не находит того, что ищет.
Я прячусь за углом и смотрю на часы. Такими темпами я вернусь к своей настоящей жене раньше, чем рассчитывал.
Но сейчас мне не хватает только попкорна для фильма, который, я был уверен, состоится.
Фаза безголовой курицы Кристины заканчивается, и бывший робот действительно рыдает.
— Где ты? Я пришла, как ты и просил… Где ты…
Она обрывает себя и позволяет своему платью упасть на землю, когда никто иной, как мой бывший младший брат — теперь он гребаный гигант — появляется из-за машин. Он держит руку в кармане, а в другой держит пистолет, тяжело дыша.
— Константин... — пробормотала она.
— Ты пришла, — шепчет он в ответ, его лицо кажется мальчишеским, как будто он на десять лет моложе.
Немного странный момент, чтобы быть свидетелем.
Кристина делает нерешительный шаг к нему.
— Я... не могла этого сделать. Даже если мои родители откажутся от меня, а мой брат убьет меня, я не могла... не могла выйти замуж за Кирилла, когда все, что я вижу, это ты. Я просто... не могла.
— Хорошо, потому что, если бы ты не пришла, я планировал похитить тебя и держать в заложниках, прежде чем мой ублюдочный брат смог бы жениться на тебе.
Пошел ты, мудак. Если бы не я, ничего из этого не случилось бы.
— О, Константин, — она гладит его по щеке. — Я люблю тебя. Я прожила всю свою жизнь ради долга и согласилась быть козырной картой своей семьи. Я не позволяла себе чувствовать, жить или дышать ни для чего, кроме долга, но это изменилось, когда появился ты. Я ненавижу тебя за то, что ты заставляешь меня чувствовать, но я бы не хотела, чтобы было по-другому.
Он хватает ее за талию и притягивает к себе.
— Я тоже люблю тебя, meelaya. Ты единственная причина, по которой мне удается просыпаться каждый день.
А затем он целует ее, издавая отвратительные звуки.
Я сопротивляюсь желанию закатить глаза или съежиться, когда делаю несколько фотографий.
Только мой брат настолько слащав, что выбирает самое тошнотворно сладкое слово для обозначения своей женщины. Милая.
Хотя это удивительно подходит кому-то вроде Кристины.
Когда они отстраняются, она улыбается и стирает помаду с его рта.
— Что мы собираемся делать теперь? Если папа увидит тебя… я даже не хочу думать об этом. А Кирилл? Что он собирается с тобой сделать?
— К черту этого мудака.
Эй. Это вся благодарность, которую я получу за свои услуги?
— Давай уйдем, — говорит он решительным тоном. — Никто не одобрит наши отношения, когда ты бросила моего всемогущего ублюдочного брата у алтаря. Вина падет на тебя больше, чем на меня, а я не хочу видеть, как ты страдаешь в этом мире.
— Но… папа и Алексей будут охотиться на нас, — она заметно дрожит рядом с ним. — Ты не знаешь моего брата. Он не такой дипломатичный, как папа, и он убьет тебя на месте. Я не могу… я не могу так поступить с тобой.
— Я готов рискнуть, если это означает быть с тобой.
— Но... как насчет твоих
