едва заметно кивнула, видимо, подавая знак сидящим за столом людям. Я при этом ощутил, как мою голову едва заметно сдавило невидимым обручем. Судя по всему, разговор должен выйти предельно откровенным.
Хотя это было довольно предсказуемо. В принципе, всю эту троицу я и так знал. Не лично, конечно, но как-то трудно пропустить информацию о мятежных аристо, осмелившихся пойти против воли губернатора и наместника. И при этом, прошу заметить, оставшихся в живых. А значит, люди они не простые, раз умудрились так долго протянуть.
Конечно, не хватало четвёртого, самого главного «счастливчика», графа Тэкео Накано. Но по имеющимся у меня сведениям, этот человек был тем ещё параноиком, и людей, которые его видели с момента начала бунта, можно было пересчитать по пальцам одной руки опытного фрезеровщика.
— Ну раз мы теперь все знакомы, может, перейдём к делу? — взяв в руку бокал, наполовину наполненным вином, повернулся я в сторону барона Балашова.
— Ну для начала мы хотели бы услышать вашу просьбу. Всё-таки это ваш человек вышел на контакт с нами, — ответил Балашов, бросая взгляд на Рамос, и я тут же ощутил, как «обруч» на голове стал туже.
— Особых просьб не было, на самом деле, — пожал я плечами, заставив присутствующих переглянуться перед собой. — Да и искал контакты я не лично с вами, а с посредниками, через которых можно было бы вести дела с южанами — скупщиками. Знаете ли, продавать имперское имущество торговцам, обитающим на её территории, сродни суициду.
— А отправляться в Зону, о которой знаете лишь по записям удачливых экспедиций, это не суицид? — добродушно рассмеялся Савицкий. — Хотя, учитывая, что вы вернулись одни, потеряв весь свой отряд, думаю, урок вами усвоен.
При последних словах барона я поморщился, на мгновение вспомнив полоску крови, вытекшую из уголка губ Бекки. Обруч Рамос при этом стал куда ощутимее, а сама женщина вздрогнула, увидев картинку из моей головы.
— Смерть ужасна в любых её проявлениях. И хуже всего, когда она забирает молодых, — тихо произнёс я, посмотрев на женщину, а после добавил куда громче. — Однако я бы попросил ковыряться в моей голове поаккуратнее. Неприятно, знаете ли.
— Я постараюсь, но тут многое зависит от вас. Чем сильнее вы будете сопротивляться, тем больше мне придётся прилагать усилий, — пытаясь скрыть удивление, произнесла баронесса.
— К-хм, — кашлянул Балашов, привлекая к себе внимание и прерывая возникшую неловкую тишину. — Сами понимаете, Игорь Владиславович, без дополнительной проверки мы с вами общаться не стали бы. Так что обижаться не стоит.
— Если бы вы своей проверкой меня обидели, то уже об этом узнали бы, — пожал я плечами. — Однако, уважаемая баронесса, если я почувствую, что вы имели неосторожность полезть не туда, куда следует, жить вам, как и всем присутствующим здесь, останется недолго.
— Мой дар работает немного по-другому, Игорь Владиславович, и за сохранность своих родовых секретов можете не переживать, — улыбнулась мне женщина с кукольным личиком. — По идее вы его не должны были вообще ощутить, и тогда столь неловкого момента не возникло бы и вовсе.
— Уж извините мою столь чувствительную натуру, — улыбнулся я ей в ответ и посмотрел на Балашова. — В общем, как и говорил, особого стремления идти с вами на контакт у меня не имелось. Но, увы, обстоятельства были таковы, что иного выбора у меня теперь нет.
— Ну да, поднять на уши всю имперскую СБ — это нужно было постараться, — закивал, словно болванчик, Савицкий. — Даже удивительно, что вы ещё официально не в розыске.
— Перед казнью успел немного пообщаться с губернатором и задеть его за живое. Видимо, хочет расправиться со мной без лишнего шума…
— Да и очередная расправа над лендлордом не добавит ему уважения в глазах остальных, — прервал меня Савицкий. — Это понятно. Но всё же ваш чудесный побег и полная тишина со стороны Ван Као и его людей выглядят подозрительно. Думаю, вы и сами это прекрасно понимаете.
— Слушайте, господин барон, я здесь лишь из-за излишне инициативного поданного, почему-то решившего, что мой единственный шанс спастись, это укрыться на территории мятежников. — с лёгкой усталостью в голосе произнёс я. — Но будем откровенны, ему навстречу вы пошли не из-за каких-то благородных побуждений. Вам от меня что-то определённо нужно и давайте уже перейдём к делу, а то у меня и других проблем, требующих немедленного вмешательства, хватает.
— Если вы про осаждённый лагерь вашего войска или пленниц, что сейчас находятся в резиденции губернатора, то я, лично, даже не представляю, как вы планируется с этим разобраться без посторонней помощи, — ответил Савицкий, продолжая улыбаться. А я, глядя на него, вспомнил ту девицу с приклеенной улыбкой. Не дальние ли родственники они случаем?
— Тогда переходите к делу. Мне даже интересно, что мне могут предложить мятежники, вынужденные отсиживаться за стенами, — сделав очередной глоток вина, поставил бокал на стол и по очереди посмотрел на каждого из троицы.
И, честно говоря, у меня складывалось впечатление, что они не до конца уверены в необходимости данной беседы, но и выбор у них не то что бы был.
— В общем, мы предлагаем присоединиться к нам, — произнёс Савицкий.
— А смысл? — мотнул я головой. — Если я и присоединюсь, это будет лишь отсрочка от казни. Едва губернатор освободит Лифт, сюда хлынут имперские войска, выжигая мятеж на корню. Да и лендлорды с удовольствием присоединятся к резне, чтобы доказать свою лояльность, едва тяжёлый ботинок первого пехотинца коснётся почвы Перуна. И это при условии, что Зона ещё раньше не сожрёт сию обитель, а вместе с ней и всю территорию южан.
— На первый взгляд наше предложение, может, и выглядит так себе, но это если не знать некоторые нюансы, — усмехнулся Балашов, тряхнув головой. — Например, то, что имперец имперцу рознь, и во многом лишь от нас будет зависеть то, кто именно спустится с Орбитала.
— А вот тут, пожалуйста, поподробнее, — произнёс я.
— Всех нюансов я объяснить не могу, уж извините, но если в общих чертах… Если нам удастся убрать губернатора и часть его людей, то найдутся те, кто подхватит упавшее знамя и поведёт за собой остальных, — Балашов выбил барабанную дробь на столе. — И те, кого сейчас считают предателями, со временем станут героями.
—
