Немного поколебавшись, Люда натянула перчатки и подняла капот. Внутри «УАЗ» выглядел простым, как винтовка Мосина.
– Ага: это трамблер, – пробормотала Люда. – Только почему в нем дырка? Это нехорошо, надо залепить ее скотчем. А это что? Топливный фильтр? А почему он такой грязный?.. Ладно, – наконец решительно сказала Чайникова, прилаживая на крышу оранжевые шашечки, купленные на том же рынке, где работала Диана. Потом она залезла на продавленное водительское сиденье, из которого кое-где торчали пружины.
– Поеду – и будь что будет, – сказала она вслух.
Двигатель два раза чихнул и завелся.
Режиссер Леонид Иванович Селедкин, сын профессора Селедкина и бывший муж Люды Чайниковой, ходил взад и вперед по кабинету. Он пребывал в большом волнении. Впрочем, Леонид Иванович был личностью пассионарной и пребывал в состоянии волнения и томления духа почти постоянно.
– Я же выполнил все требования! – говорил он, заламывая руки. – Я развелся со своей женой и согласился жениться на твоей сестре. Я отдал главную роль в своем новом фильме «Колорадская принцесса» твоей маме.
– Фильм провалился в прокате, – сухо сказал высокий худощавый мужчина, сидящий в кресле.
– Ну еще бы! – воскликнул Леонид Иванович. – Еще бы фильму не провалиться. По сценарию главной героине, дочери владельца ранчо в штате Колорадо, всего восемнадцать. А вашей маме, простите, сколько?
– Моя мама прекрасно выглядит, – разозлился худощавый мужчина, – а провалился фильм исключительно из-за бездарной режиссуры. Кстати, как себя чувствует моя сестра? Она теперь, как-никак, без пяти минут супруга модного режиссера.
И худощавый самодовольно улыбнулся.
– Прекрасно она себя чувствует, – отрезал режиссер Селедкин. – Так, может, отдадите мне фотографии?
– Пока нет, – просто ответил мужчина, поудобнее устраиваясь в кресле. – У меня есть еще одно небольшое пожелание. Я написал сценарий фильма ужасов. Хочу его экранизировать. Возьметесь?
– Это если продюсеры поддержат, – уклончиво начал Селедкин.
– Но-но! – угрожающе сказал молодой человек, приподнимаясь в кресле. – Снимайте, или фотографии вашей Дездемоны появятся завтра во всех газетах.
– Это было десять лет назад, – жалобно хрюкнул Леонид Иванович.
– Ничего. Жертва была известной актрисой, – холодно улыбнулся шантажист, – всем будут интересны обстоятельства ее смерти. Ревнивый любовник задушил красавицу в припадке страсти! Никто не знал правды, кроме скромного механика сцены, который много лет хранил тайну, но, обнищав вконец, решил продать материалы газете. Читатели обрыдаются.
Несколько минут Селедкин молчал.
– Если это будет продолжаться, – сказал он после паузы, – вы пустите мою карьеру под откос. После «Колорадской принцессы» надо мной смеялась вся страна.
– Ну, тогда давайте деньги, – махнул рукой мужчина. – Сто тысяч долларов, и я вас больше не побеспокою. Можете даже на моей сестре не жениться.
Услышав сумму, Леонид Иванович застонал пуще прежнего и принялся ходить по комнате, заламывая руки.
Первый же пассажир обнаружился прямо за домом Дианы. На обочине стояла девушка с большим чемоданом и горько рыдала.
– Садись, – сочувственно сказала ей Люда. Красавица залезла в драндулет, вытирая платочком распухший нос.
– Что случилось и куда тебя везти? – деловито спросила Чайникова.
– Куда глаза глядят, – сказала девушка, – мне теперь некуда спешить. Он мне изменял. Со своей начальницей. Нет, я не переживу!
«УАЗ» загромыхал по дороге, как консервная банка. Куртка на груди девушки намокла от слез. На носу ее висела сосулька.
– Ах, как я тебя понимаю, – громко сказала Люда, стремясь перекричать скрежет. – Со мной вот тоже муж развелся позавчера. И я тоже думаю, что он мне изменял.
– А я сегодня просто собрала вещи и ушла. Когда он изменил мне в первый раз, было ужасно больно, но любовь еще теплилась, но во второй! Когда это случилось во второй раз, я поняла, что не могу ему больше доверять. И уже никогда не смогу. А какой тогда смысл?
И девушка зарыдала пуще прежнего.
– Я не знаю, как тебя утешить, – сказала Люда, которой мысль о том, что кому-то еще хуже, чем ей, принесла некоторое облегчение, – могу сказать только, что через некоторое время боль утихнет и ты встретишь кого-нибудь другого. Верного и благородного. Веришь?
– Нет, – отрезала девушка.
– Я тоже не верю, – вздохнула Чайникова, с трудом вращая тугой руль. – Но надеяться все равно надо. Ты все еще любишь его?
– Нет, – покачала головой пассажирка, – как отрезало, хотя до этого я его любила всем сердцем.
– Все проходит. И это тоже пройдет, – процитировала Люда царя Соломона, – ты, главное, с ним не общайся, и неприятные воспоминания скоро выветрятся.
Девушка попросила остановить машину, расплатилась и вылезла, таща за собой тяжелый чемодан.
– До нас дошли сведения, что Ли Минь о чем-то говорил с профессором Селедкиным с глазу на глаз, – доложил Рязанцеву капитан Сергеев. – К сожалению, наш агент никоим образом не мог узнать содержание разговора, дело проходило за закрытыми дверями.
Полковник поднял на него внимательный взгляд.
– Кроме того, – продолжал Сергеев, – после разговора с Иваном Ивановичем Селедкиным Ли Минь выглядел очень задумчивым.
Рязанцев закурил.
– Содержание этого разговора может быть важным, – сказал он наконец.
– Можно попытаться поговорить с Селедкиным, – сказал Сергеев, – я надеюсь, что у него нет причин скрывать от кого-либо содержание беседы.
– Конечно нет! – грустно усмехнулся полковник. Если, конечно, не принимать во внимание ситуацию, что Чен Ли Минь таки посланник международного терроризма, а профессор согласился на предложенные им условия. В таком случае у Ивана Ивановича есть причина для того, чтобы скрыть содержание беседы.
Сергеев кивнул.
– То есть вы, Владимир Евгеньевич, хотите сказать, что Ли Минь предложил Ивану Ивановичу Селедкину деньги за некоторые сведения, составляющие государственную тайну, и ученый согласился?
– Мы этого не знаем. Просто нам стало известно о факте разговора профессора с Ли Минем. Этот разговор происходил с глазу на глаз. Агент говорит, что Ли Минь стоял в напряженной позе. После разговора он был погружен в свои мысли. Вот, это все. Мы не знаем, что ответил Ли Миню профессор и о чем вообще шла речь, мы можем только предполагать. Впрочем, если учесть, что он стал аспирантом именно кафедры ядерной физики…
– Как его вообще взяли на эту кафедру? Разве туда берут иностранцев? В университете же есть первый отдел!
Рязанцев рассмеялся.
– Ну что вы, капитан, – сказал он, – его взяли писать диссертацию по совершенно открытой теме. Вы не думайте, что на кафедре ядерной физики день и ночь мастерят атомные бомбы. Основная тематика к бомбам не имеет ни малейшего отношения. К тому же Ли Минь при поступлении предоставил университетский диплом по специальности «безопасность атомных станций». То есть считается, что необходимый объем сведений о ядерных бомбах ему в высшем учебном заведении, которое он окончил, уже сообщили.
