расширились. Да, теперь она тоже бессмертна. Совсем как Томмазо. Или, по крайней мере, был. Теперь, когда его глаза потемнели, он не уверен, кто он именно.
— Но… но, — заикаясь, пробормотал Гай.
— Ты написал законы, так что не вини меня, — бросил Томмазо.
— Гай? Это правда? — спросила Эмма, выглядя испуганной.
— Ну, я, э-э-э… — Гай упёр руки в бока и выдохнул. — Да. Полагаю, правда.
— Что мы будем делать? — спросила она. — Уже плохо, что нам приходится иметь дело с сообществом одиноких бессмертных, чьи переключатели вот-вот щёлкнут в сторону зла, но если ты окажешься в тюрьме?..
— Вот и я о том же, — сказал Томмазо. — Если ты вытащишь меня и поможешь найти эту женщину, я смогу убедить её простить меня и, возможно, принять, как свою пару. Я не стану злым, и не будет причин сажать меня и Гая в тюрьму.
Гай скрестил руки на груди.
— Я не собираюсь в тюрьму. Я изменю закон.
Эмма покачала головой.
— Ты же знаешь, как это трудно. Тебе нужно большинство голосов, и твои братья и сёстры не согласятся.
Скорее всего, это правда. Боги как дети и не хотели упускать шанс увидеть Гая в тюрьме. Чистое развлечение.
— Подожди, — сказала Эмма Томмазо. — Уточни насчёт части «убедить её простить тебя»?
Томмазо почесал затылок.
— Я, э-э-э… возможно, похитил её.
— Что? Зачем? — рявкнула Эмма.
— Не знаю. Я очнулся утром на той стоянке и помню только, как она была связана в моём шкафу. А потом я отпустил её, и она с криками убежала.
Гай усмехнулся.
— Прекрасно, бабник.
— Не начинай, малышник. Или я доведу до Эммы, что ты был влюблён в неё, когда она ползала в подгузниках.
Да, это не совсем правда, но ещё до рождения Эммы, Мааскаб поймали Гая в сеноте, одном из источников, которые боги использовали как порталы между этим миром и их миром. Гай не мог выйти, и Эмма единственная, кто мог его слышать по какой-то странной причине. Их телепатическая связь на расстоянии началась в день её рождения, а позже, когда она стала женщиной, ревность Гая почти свела с ума. Забавно, как мало изменилось.
— Заткни пасть, — рыкнул Гай, — или я чем-нибудь её заткну.
Томмазо медленно покачал головой.
— Не мне судить, как бог проводит свободное время. Как бы то ни было, вытащите меня отсюда к чёртовой матери.
— Заткнись, — прорычал Гай. — Я не это имел в виду, но тебе бы очень повезло, засунь я тебе в рот свой чл… подожди. Не бери в голову. Мысль ускользнула. — В глазах Гая мелькнуло раздражение. — Ты знаешь, что я не могу просто освободить тебя, Томмазо. Зак по уважительной причине запер тебя здесь, и вытащить без надлежащего рассмотрения дела богами было бы нарушением законов.
— Тогда давай рассмотрим его дело, — сказала Эмма. — Боги всё равно собрались в пляжном домике на экстренный саммит. Заставь их включить этот вопрос в повестку дня. — Гай почесал щетинистый подбородок, обдумывая её слова. — Дорогой, — ласково протянула Эмма, — у нас нет другого выбора. Мы должны убедить их отпустить Томмазо на поиски этой женщины. Либо так, либо его объявят угрозой человечеству и отправят в тюрьму. И тебя тоже.
Ближайшая тюрьма недалеко от Седоны, штат Аризона, и там сидели самые плохие из плохих бессмертных.
Гай покачал головой.
— Мы будем вести дело перед моими братьями.
«Да!»
Гай продолжил:
— Пошли. Они скоро вернутся с перерыва, и нам лучше застать их в хорошем настроении.
Гай и Эмма повернулись, чтобы уйти.
— Прежде чем вы уйдёте, — выпалил Томмазо, — не могли бы найти затычки для ушей? Я больше не могу слушать стоны клоунов.
— Ни за что, — бросил Гай.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Сидя в углу столовой брата — Кинича — размером с банкетный зал, декорированной в стиле древнеегипетского дворца с иероглифами, позолоченными, похожими на конфеты вещицами и искусственными факелами, Бог Искушения, облизнувшись, с плотоядным блеском в глазах уставился на Тулу. Милостивые боги, она собиралась…
Затаив дыхание, Зак ещё крепче сжал подлокотники позолоченного кресла, наблюдая, как в центре комнаты Тула в сине-белом гавайском сарафане наклонилась, чтобы наполнить водой стакан на длинном каменном столе. Да, детка. Вообще-то, здесь не жарко… Но наблюдать за тем, как Тула выполняет самые обыденные задачи, такие как приготовление кофе, для Зака было всё равно, что смотреть порно. Чем менее горячее, тем болезненнее эротично — фишка Бога Искушения.
В конце концов, он не мог довольствоваться лёгким соблазнением. Больше походило на исполнение мечты и желаний, а не на его работёнку. Но искушать людей? Толкать их через грань, заставлять следовать своим самым глубоким, самым тёмным желаниям? Чёрт возьми, да. Зак был весь в этом дерьме. Кроме того, искушение не всегда что-то плохое; оно бросает вызов людям и иногда заставляет их задуматься о своих истинных приоритетах. Но в большинстве случаев искушение просто заставляет людей делать то, о чём они потом сожалеют. Тоже весело!
Тула почесала правое плечо и продолжила наполнять стаканы. Так чертовски возбуждающе. Зак скрестил ноги и одёрнул подол футболки с надписью «К чёрту мир во всём мире, я хочу пони», чтобы скрыть стояк, болезненно давящий на молнию чёрных кожаных штанов.
К счастью, остальные боги находились снаружи, в огромном патио с видом на пляж Малибу, ели гамбургеры и хот-доги, приготовленные братом Зака — Киничем.
Кинич когда-то был Богом Солнца, но небольшая неурядица превратила его в вампира. Затем возникла проблема с тем, что Зак пытался украсть пару Кинича, и по этой причине теперь играл роль комнатной собачки божества. Не то чтобы он сейчас жаловался. Потому что, спасибо, милостивые боги, за возбуждающий вид девушки в гигантском сарафане.
«Думаю, я сейчас конч…»
— Зак, пожалуйста, перестань пялиться, — попросила Тула, продолжая свою работу по наполнению стола
