Но патологическая ревность — разговор особенный. В данном случае бессмысленно искать логику и взывать к объективности, здесь доступна лишь иррациональность. Страдают от патологической ревности и те, кому изменяют, и те, кому партнеры физически верны. Для патологического ревнивца все люди — враги, и любимый человек изменяет ему со всеми. Очень часто (хотя и не всегда) ревность возникает на фоне психического расстройства. Может, потому некоторые психиатры приравнивают патологическую ревность к бредовому расстройству. Этот бред может сочетаться с подозрениями, что подлый изменщик или изменщица замыслил (замыслила) убийство и собирается подсыпать яд или вещества, снижающие половую потенцию, или что партнер заразился заболеванием, передающимся половым путем, или что он вступает в сексуальные отношения, пока ревнивец или ревнивица забываются сном в супружеской постели.
Стася, за которой я сейчас наблюдал, действительно страдала патологической ревностью. Странно, что никто этого на проекте так и не заметил. С момента появления в шоу с кем только она не встречалась, но по прошествии одной недели легко бросала очередного претендента на свое сердце — не мое, и все. А потом в шоу появился Олег. Девушка, как говорится, пропала. Стала примерной хозяйкой, верной подругой жизни, и тут-то в Стасе и проснулась ревность.
— Можно мне с ней поговорить? — неожиданно для себя спросил я.
— Ты же выпил, — растерялся Никита.
— Ты же сам мне налил, — парировал я. — И пригласил.
— Только недолго, — сдался Никита. — Но при одном условии…
— Да замолвлю я о тебе словечко режиссеру, о чем разговор…
— Идем, — решился он.
* * *
— Привет! Меня зовут Дэн. Я пришел тебе помочь.
Молчание.
— Ты не виновата…
— Я и не виновата, — откликнулась Стася. — Я просто фантазирую. Знаете, я живу в лесу, там нет людей, только звери, очень много зверей. А потом я вдруг научилась летать, — Стася смущенно хихикнула. — Если будете летать, то делайте это в брюках. Юбка все время задирается, как у Мэрилин Монро. Я выпускала бабочек и светлячков, они в темноте — как фонарики. В лесу был человек с проломленным черепом, я подумала, что ему нужен врач… А пришли вы. Вы врач?
— Я врач. Ты больна, а болезни надо лечить. Ревность — тоже болезнь.
— При чем тут ревность? — отозвалась она. — Мы играли в ревность. Режиссерам нравилось, рейтинги постоянно росли. У нас был шанс получить главный приз. Но сегодня Олег решил уйти с шоу. Я пыталась его удержать. Ему надоело сидеть там и рассказывать каждый вечер, как он меня любит. Он сказал, что уходит. Навсегда. И позвал меня.
— Предложил пойти с ним?
— Да, сказал, что мы, наконец, поженимся, детишек родим. А потом — нож. Мы вместе держали, он помогал мне убивать Олега. Столько крови…
— Кто помогал убивать?
— Он!
— Олег любил тебя?
— Еще утром я верила в это, но он хотел уйти.
— И ты его ударила ножом.
Она заплакала.
— Не я, честное слово.
— Как это не ты? Тебя сюда привезли всю в крови, на ноже твои отпечатки. Олег в больнице — при смерти. А ты говоришь, что не виновата.
Она резко поднялась на кровати:
— Вы ничего не знаете… Он утром ко мне пришел… Было очень больно. Сказал, что я должна остановить Олега, пока не поздно, и дал мне нож. Олег был уже внизу, хотел уходить. Я бросилась к нему, просила остаться. У меня ведь больше никого нет, кроме него. Олег упал… Много крови…
Стася забилась в истерике. Никита вызвал медсестру. Мы молча смотрели, как она делает укол, потом вышли.
— И что ты думаешь? — спросил Никита.
— Что угодно, но это не патологическая ревность. Она даже ни разу не упомянула об измене Никиты.
— Но она больна.
— Больна, Никита, и намного серьезнее, чем ты думаешь. Ты не знаешь, в какой больнице Олег?
— Сейчас посмотрю. А тебе зачем?
— Да так, хочу проверить одну версию.
* * *
Не люблю больницы, я от них сразу становлюсь больным. Сутолока на первом этаже — почти все перешли на коммерческую основу, и в перерыве между операциями, врачи принимают потенциальных пациентов. Слева пирожки и хот-доги, справа — продажа тапочек и бахил, посредине — справочное. На фига мне справочное? И так понятно, что хирургическое отделение. На третьем этаже я появился в зеленом халате, такого же цвета штанах и в зеленой же шапочке. Вычислить палату Олега было легко: у двери сидел охранник.
— Вы кто?
— Дед Пихто, — гаркнул я. — Что за дурацкие вопросы?
— А вы есть в списке? — он торопливо зашуршал бумажками.
— Знаешь, пока ты ищешь мою фамилию, пациент может умереть. Я просто скажу, что ты меня не пускал в палату.
Он пропустил. Кто бы сомневался? Всего-то и нужно, что капелька наглости в сочетании с уверенностью.
Мне хватило одного взгляда, чтобы понять — до утра Олег не доживет. После операции он пришел в себя, и теперь лежал под капельницей. Странно, почему его не поместили в реанимацию? Решили, что и так сойдет? Или снова не захотели выносить сор из избы? В палате стоял тонкий, едва уловимый запах смерти. Он появляется за несколько часов до того, как человек умрет. Иногда я его чувствую. Иногда — нет.
Помню одного пациента: он панически боялся смерти.
— Док, мне нагадали, что я умру в будний день. И смерть моя будет ужасной.
— А возраст вам не сказали?
— Нет. Нормально сплю только в выходные. В остальное время — бессонница и стресс. Помогите!
Вы будете смеяться, но за деньги клиента я позвал известную гадалку. Та перегадала. Теперь мой клиент живет спокойно — если он и умрет, то только на Карибах.
— Это правда? — спросил я гадалку, вручив ей деньги.
— Умрет он через год, от гнойного аппендицита. Не довезут до больницы, — она деловито спрятала конверт в сумку. — Но пусть хоть этот год проживет в радости.
Так и случилось. На даче сначала ели шашлыки, потом лузгали семечки. Ночью почувствовал себя плохо, но решил, что отравился, принял три таблетки активированного угля и постарался заснуть. Утром стало совсем невмоготу, «скорая» не довезла. А дача друзей, между прочим, находилась в садоводстве «Карибы».
Я снова взглянул на Олега.
— Вы кто?
— Психиатр. Сегодня говорил со Стасей.
Он слабо улыбнулся:
— Она ни в чем не виновата. Это все шоу. Крышу совсем сносит.
— Но она же ножом…
— Ну и что? Если бьет, то любит. Так у вас, кажется, говорят?! Придумала себе мозгоеда, только его и слушала…
