класса всех должны сопровождать взрослые, потому что на пути два перекрёстка. На следующий год мы будем ходить в школу сами.
Комар хотел сказать что-то ещё, но Нинка его оборвала:
– Петюня, помолчи. Давайте обсуждать условия игры.
Нинка явно привыкла верховодить Петюней и ребятами помладше. Она была на голову выше четвероклассников и даже чуть выше Комара. Держалась резко, по-мальчишески. Прямые стриженые волосы закладывала за уши, а руки держала в карманах. Нинка уже продумала весь ход игры и сразу заговорила командирским голосом.
– Сначала ты, – она ткнула бы пальцем в Тюху, но та слегка попятилась, – покажешь нам весь двор. Все закоулки.
– Хорошо, – сказала Тюха.
– Потом мы будем по очереди прятать клад, – продолжала Нинка. – Одни спрячут, другие будут искать.
– По карте? – спросила Валя.
– Нет, по карте слишком просто. Кто-нибудь будет прятать, а другие отвлекать противников. Разведчики – выслеживать прячущих, а охотники ловить того, кто нашёл клад. Если его поймают, берут в плен, тогда к ним переходит очередь прятать клад.
– А ещё будет медсестра, – сказала маленькая Даша.
– Да, – подтвердила Нинка. – Если медсестра успеет на помощь к своему, его не возьмут в плен. Но клад и очередь всё равно переходят к другой команде.
– Постой, – вмешался Антон. – Вот я, к примеру, нашёл клад и убегаю от охотников. И что? Куда бежать-то?
– Сюда, – сказала Нинка таким тоном, как будто объясняла всё это уже в двадцатый раз. – Добежишь первым до бревна – значит, ты выиграл. И очередь прятать ваша.
– А что делает моя команда, когда охотники за мною гонятся? – не отставал Антон.
– Твои должны мешать охотникам. И могут отнять клад, пока мои не добежали с ним до бревна, – с тяжёлым вздохом объяснила Нинка.
– Чур, подножки не ставить, – сказал один из «уличных» четвероклассников. Потом Тюха научилась их различать, но пока они казались ей очень похожими.
– Правильно! – поддержала его Валя. – Не хватало ещё вываляться в грязи!
– А кто три раза подряд сумеет спрятать так, чтобы другие не нашли, те победили окончательно, – сказала Нинка. – Всё понятно?
Тюхе было понятно всё, кроме последней фразы. Что значит – окончательно? Но спрашивать об этом Нинку она не захотела. Судя по растерянному лицу Комара, он, кажется, не понял ничего, но тоже промолчал. Возможно, не знал, про что и спросить.
– Я буду медсестрой! – гордо заявила Даша.
– Я тоже, – неожиданно сказала Валя.
Тюха решила, что будет разведчиком, но не стала об этом сообщать. Зато внесла предложение:
– Я покажу вам двор. Честно, все закоулки. Только давайте не будем прятать клад у той стены, где голубятня.
– Это ещё почему? – спросил Комар.
– Потому что дядя Лёша, – сурово отрезал Антон. – Если увидит тебя возле голубятни, накостыляет по шее.
– И выйдет нечестно, – добавила Тюха, – потому что тебе накостыляет, а мне – нет. Да там ничего сейчас и не спрячешь.
– Осталось решить, что будет кладом, – сказала Нинка. – Давайте завтра утром соберёмся, и каждый принесёт что-нибудь. Тогда и выберем самое подходящее.
– Я уже принесла, – сказала Тюха. – Вот, посмотрите. Может, подойдёт?
Тюха вынула из кармана мешочек, развязала верёвку и показала всем горсть разноцветных кристаллов. Нинка высыпала часть осколков себе на ладонь, и они вспыхнули под солнцем, как настоящие драгоценности.
– Ух ты! – выдохнул один из «садовых» ребят.
– Что это? – спросила Даша. – Они настоящие?
– У моей бабушки в деревне большущий дом… – вдруг сказал Комар, заворожённо глядя в Нинкину ладонь.
– Петюня, помолчи, – привычно оборвала его Нинка и ссыпала стекляшки обратно в мешок. – Подумаешь, в деревне! Вот мы в прошлом году жили на море, под Евпаторией…
Тюха с Антоном удивлённо переглянулись. Но Нинка не стала рассказывать про море. Аккуратно завязала мешочек, вернула его Тюхе и сказала:
– Годится. Только учти: кто выиграет окончательно, тот забирает клад.
Тюха кивнула. Ей совсем не жалко было стекляшек. Она и собрала их для какой-нибудь игры.
Потом обе команды медленным шагом обошли двор, высматривая укромные места. Тюха шла молча, как и все: никто не хотел выдавать соперникам присмотренные тайники. И так же, как и все, она увидела свой родной двор как будто в первый раз. Увидела – и с грустью поняла, какой же он запущенный, почти трущобный.
Сараи, больше всего интересовавшие ребят, почти все были старыми, кривыми, покрытыми снизу осклизлой зеленоватой плесенью. Ближе к лету – Тюха прекрасно это знала – такая же плесень проступит на земле, и появится острый прелый запах с примесью крапивы и паслёнов. У Тюхи даже рот свело, когда она припомнила этот запах, одновременно резкий и гнилой, острый и вяжущий.
Куча каких-то досок у стены одного из сараев в давние времена была прикрыта куском толя – шершавым чёрно-серым материалом с вкраплениями не то слюды, не то песка. Кто, когда и зачем укладывал их в штабель и укрывал от непогоды, не помнила уже и тётя Катя. Толь обтрепался и порвался, доски от долгого лежания состарились и стали серыми. Из-под них росли разные сорняки, от которых сейчас торчали только высохшие стебли. А снег ещё лежал возле сараев грязными кучами.
На крышах снег уже растаял, зато там вышли на поверхность пласты опавших листьев, чёрные и мокрые. Со старых, полуразвалившихся сараев их никто не счищал. И замки с них давно исчезли, а двери стояли полуоткрытыми. Но проникнуть туда незаметно было не так-то просто. Перекошенные и разбухшие двери кое-где вмёрзли в лёд. Петли у них наверняка скрипели, а в снегу возле входа могли отпечататься следы.
Тюха отвернулась от сараев и вывела ребят к домам. На том краю, где стоял флигель дяди Лёши, Тоси, а теперь и Вали, двор выглядел чуть получше. И флигель, и соседний с ним кирпичный трёхэтажный дом стояли крепко и прямо. Земля перед ними была засыпана угольным шлаком. Он скрипел под ногами, зато на нём не было ни луж, ни скользкой грязи. В песочнице на том конце двора даже и снега уже не осталось. Правда, песок был ещё мокрым, а лавочки – сырыми. А то бы на них уже сидели вечные старушки.
Но стоило Тюхе перевести взгляд на свой дом, как она чуть не охнула вслух. Дом оказался совершенно кособоким. Одну из стен подпирало толстое бревно, наклонно врытое в землю. Тюха всю жизнь ходила мимо этого бревна-подпорки и лишь сейчас заметила, какое оно старое и чёрное, потрескавшееся от времени и непогоды. И крыльцо дома, которое она назначила трапом корабля, оказалось странным сооружением. На двух кирпичных, кое-как построенных столбах лежал какой-то щит – наполовину дощатый, наполовину фанерный. И кстати, спрятать под
