Глава 6
Иван на самом деле не простофиля из сказки, а генерал-майор Иванников, и его оперативный стаж не меньше, чем у меня. Правда, родственные связи и особенности характера сделали его службу качественно иной. Он всегда занимал легальные должности в посольстве, имел дипломатический паспорт, а самой рискованной его операцией было ксерокопирование статей из газетных подшивок в публичных библиотеках. Его не сажали в тюрьму, не грозили зажарить и съесть, не пытались сбить машиной или застрелить. Тем не менее, считалось, что мы оба работаем «в поле», «на холоде», хотя поля и холода у нас были совершенно разными. Последние двадцать лет Иванников и вовсе сидел в тепле руководящего кабинета, являясь моим прямым начальником: вначале непосредственным, а потом – самым высоким. Когда Россия резко снизила внешнеполитическую активность и отказалась от «острых» акций, способность выполнять грязную работу и готовность рисковать своей шкурой мгновенно обесценились, и я был отправлен на пенсион. Иван лично вручил мне почетную грамоту, конверт со скудной премией, сердечно пожал руку и посетовал, что профессионалов нынче ни в грош не ставят. Поскольку инициатором увольнения являлся он сам, трудно было понять, кому адресован этот упрек.
А через два года Иванников самолично позвонил мне, поинтересовался житьем-бытьем, удовлетворенностью жизнью и материальным достатком. Эффект от этого звонка был сопоставим с неожиданным визитом в однокомнатную хрущевку африканского носорога. Впрочем, нет: в конце концов носорог мог убежать из зоопарка и, влекомый первобытными инстинктами, забиться, обдирая бока, в панельную пещеру на окраине столицы. А вот чтобы давно и прочно отгороженный от мира референтами, охранниками, помощниками и секретарями богоподобный генерал позвонил напрямую ничтожному, списанному в запас майоришке и стал расспрашивать о его проблемах – это событие совершенно невероятное, которое и сравнивать-то не с чем. Если бы ко мне заглянули пьяные вдрызг инопланетяне и попросили добавить на бутылку, я бы, наверное, удивился меньше.
– Разбросала нас судьба, сколько лет, сколько зим по кружке пива не выпили! – бодро кричал Иван. – Это не годится! Друзей забывать нельзя! Садись в самолет, прилетай в Минводы, я тебя встречу, поедем в горы, отдохнем по полной программе! Не один год бок о бок работали, или нам вспомнить нечего?
Вспомнить можно было до хрена. Например, однажды, в результате умелого планирования операции тогда еще полковником Иванниковым, я очутился в джунглях Борсханы с тридцатикилограммовым маяком ориентации подводных лодок, совершенно не представляя, как доставить его в подходящее для установки место. Другой раз, дожидаясь эксфильтрации, напрасно торчал три дня на уругвайском побережье, пока не попал в лапы береговой охраны. Третий…
– Шашлыки, коньяк, охота, девочки – все как положено! Дорогу я оплачу, да еще и о заработках хороших поговорим! Я про товарищей всегда помню, ты ведь знаешь! Чего молчишь-то? Зазнался?
Я обвел взглядом обшарпанную комнату.
– Да нет… Просто прикидываю, как дела раскидать…
Никаких дел у меня не было. Вообще никаких. Все эти ассоциации ветеранов спецслужб занимались тем, против чего всю жизнь боролись, сыскные и охранные конторы преданно работали на зажравшихся нуворишей, а если привычки нет, в сорок восемь поздно становиться холуем. Целыми днями я бродил по Москве: выбирал места для закладки тайников и «моменталок», наблюдал за каким-нибудь прохожим, отслеживая все его перемещения и контакты, уходил от преследования… К сожалению, воображаемого. Я не интересовал решительно никого, одиночество и никчемность сводили с ума, и я был бы рад даже врагам, если бы они проявили внимание к моей персоне.
– Это, старик, все не дела, а делишки! Дела мы здесь обсудим! Так что, прилетаешь завтра?
– Прилетаю, – наконец сказал я.
Иван с двумя мордоворотами встретил меня прямо у трапа «Ту-154», обнял, расцеловал в обе щеки, долго тряс за плечи и оглядывал со всех сторон, только что не воскликнул: «А поворотись-ка, сынку!» Его спутники с трудом сохраняли на каменных лицах какое-то подобие явно непривычного выражения приветливости.
Мы погрузились в черный квадратный «гелендваген», и я настроился на долгую горную дорогу, но через несколько минут джип остановился у большого белого вертолета с российским флагом и буквами «ТГОК» на борту. Внутри он был отделан по варианту «VIP-салон»: мягкие кресла и диваны из белой кожи, дубовые панели, шелковые драпировки. Довершал интерьер чернокожий стюард в белом смокинге. Я впервые летел в такой обстановке и впервые пил голубой «Джонни Уокер» под бутерброды с толстым слоем белужьей икры. И то и другое мне понравилось, хотя мнения о дурном вкусе хозяина не изменило.
Встреча с Асланом Патроковым только укрепила заочное впечатление. Ему было немногим более тридцати, хотя, как и большинство кавказцев, выглядел он гораздо старше. Рост ниже среднего, широкая грудная клетка, огромный живот, навязчивый запах одеколона. Тысячедолларовый костюм от Хьюго Босс, несвежая сорочка с распахнутым воротником и разношенные кроссовки, будто из секонд-хэнда.
– Ноги отекают, – пожаловался он, перехватив мой взгляд, и протянул большую влажную ладонь. Золотой «Патек Филипп», массивный перстень с бриллиантом, на шее цепь толщиной с палец. В левой руке зажаты сразу два мобильника. Оба звонили, но Патроков не обращал на них внимания.
– Извините, что сам не встретил, – совсем не извиняющимся тоном произнес он. – У меня дел навалом: все чего-то просят. Мэру дай, министерству помоги, правительство поддержи… Вот сейчас премьер звонил, вопросы поставил… Кручусь, короче. Вот, брат помогает. Познакомьтесь…
Брат имел более адекватный вид: мрачный небритый абрек в спортивном костюме – он жевал резинку и не пытался из себя что-то изображать.
– Арсен, – твердая рука с набитыми мозолями на костяшках, жесткое рукопожатие, короткий, испытующий взгляд. На уровне пояса, слева, куртка красноречиво топорщилась. За ним полукругом стояли еще четыре столь же откровенных бандита с небрежно скрытым оружием.
– Полянский. Дмитрий Артемович, – скромно отрекомендовался я.
– Да-а? Без понта-а-а? – по-блатному растягивая слова, процедил он и криво усмехнулся. Если угроза и подозрительность входят в понятие кавказского гостеприимства, то я был встречен по его высшему разряду. Но, затевая большие дела, не стоит обижаться на подобные мелочи.
– Даже не сомневайся, центурион! – дружески подмигнул я. Слово оказалось слишком мудреным и ответной реакции не вызвало, как камешек, беззвучно сгинувший в глубоком колодце.
– Так называли начальника охраны в древнем Риме.
Массивные челюсти на мгновенье замерли, но тут же возобновили свою нескончаемую работу. Короткий взгляд на старшего брата.
Аслан важно надулся.
– Чего удивился? Знаешь, где человек работал? У него может сто фамилий. И все с ходу понимает, вон тебя сразу просек! Специалист! Не обманул наш генерал…
Так хвастают только что купленной породистой собакой. Я польщенно улыбнулся.
