по земле. Внутри лежали коробки, на этикетках которых было написано: «Ванильный рожок с клюквой». В самый раз. Не крем-брюле, конечно, но тоже сойдет.
П. не спеша наслаждался мороженым. Чувствовалось как настроение улучшалось, и тревога по чуть-чуть покидала его. О времени он не вспоминал. На середине трапезы в кузове послышался стук. «Ну что еще?» Звук доносился изнутри, как будто стучались в стенку последнего отсека. П. подошел ближе, попытался открыть, но из-за разницы температур с первого раза не получилось. Дверцу как будто присосало к корпусу. Со второй попытки, после долго сопротивления дверь крайнего отсека поддалась. Стук прекратился. Снова начал стелиться холодный воздух. Более густой, чем до этого.
П. — Эй, кто здесь?
В ответ вынырнули чьи-то руки, схватили П. за лямки и втянули его внутрь. Дверца отсека с громким щелчком захлопнулась сама.
6
Н. — Разве это так сложно? Просто стоять. Стоять и ничего не делать. Ответьте мне, сложно?
П. — Я только хотел…
Н. — Каждый раз одно и тоже! Один станок не остановил, другой иллюминатор не задраил. Вы — что забыли?
П. — Чайник. На плите.
Н. — Чайник. Вам выпал редкий шанс. Понимаете? Нет?
П. — Понимаю, наверное.
Н. — Редчайшая возможность реализовать жалкую горсть своих желаний, раз уж самостоятельно не получается. Так нет. Все время сомневаетесь, не уверены. Теперь собирай вас всех по кусочкам.
Чаша терпения П. от испытанного наполнилась до предела:
П. — (нервно, повысив голос) Хватит! Сколько можно!? Отчитываете меня тут, как маленького. Я вам не ребенок, в конце концов!
Н. — Вот именно! Не ребенок! Хоть раз проявите решимость. Или хотите вернуться и продолжить свою бездарную жизнь?
П. — Нет, не хочу.
Н. — Такую как у вас и в страшном сне не придумаешь. Каждый день — как предыдущий, если не хуже. Беспросветный. Беспробудный! Будто спите и никак не хотите вставать. Пора проснуться, наконец!
П. — Как?
Оба стояли у раковины с зеркалом в ванной П., где до этого он приобщался к индийской пластике движений. Н. открыл кран с холодной водой.
Н. — Умойтесь.
П. потрогал воду. Она показалась ему ледяной. Приоткрыв кран с горячей водой, он стал ждать пока нагреется.
Н. — Горячий кран закройте. Умываясь теплой водой — не проснетесь.
П. закрыл глаза и стал умывать лицо. Вода, казалось, обжигала кожу, такой она была холодной. Все тело содрогалось. Он продолжал, пока не перестал чувствовать ладони. Затем решил, что достаточно.
Н. рядом не было. Выключив воду, П. услышал лязгающие звуки посуды. Рядом с зеркалом висело полотенце. Вытирая им лицо, П. отправился в кухню. Вместо Н., которого он ожидал там увидеть, за кухонным столом сидела молодая женщина, однажды которую П. уже видел на остановке. Без всякого стеснения, сам того не заметив, П. задал ей вопрос:
П. — Вы кто?
Часть вторая: цезура
1
Б. — В прошлый раз ты тоже самое говорил.
Н. — Да, говорил. На этот раз все, этот был последний. Больше я этого не вынесу.
Б. — Чем ты тут надымил?
Н. — Сигаретой. Ее курят, вот так.
Н. втянул и затем выпустил дым.
Б. — И зачем?
Н. — Да кто бы знал?
Оба смотрели пустым, уставшим взором, не сосредоточенным ни на чем.
Б. — Много мороки в этот раз?
Н. — Не то слово. Опять дефрагментировать. Терпеть этого не могу!
Н. снова затянулся и пульнул окурок в никуда.
Н. — Вот держи, твой сок.
Б. — Апельсиновый! Спасибо.
Б. взял пачку апельсинового сока и стал рассматривать упаковку.
Б. — Они что, уменьшили объем?
Н. — Лучше не спрашивай.
2
Лейтенант В. — Перевалочная.
Оператор Р. — (ковыряясь в еде)Мм?
Лейтенант В. — Да я так… Вспомнил просто. Еще когда учился, меня на стажировку отправили. Поездом добираться больше суток надо было и приходил он поздно ночью. Ничего не разобрать, только огни фонарей и незнакомый вокзал. Хорошо — что встретили. Меня до утра приютили в какой-то части. Ее перевалочной называли. Вот и мы сейчас…
Оператор Р. — Не еда, а дрянь какая-то.
Р. перемешивал пластиковой ложкой в небольшом контейнере что-то, напоминающее кашу. Таким был стандартный, бесплатный набор, выдаваемый каждому. Включая питьевую воду. Но можно было выбрать другую пищу. Даже посуду. Вплоть до керамических ложек ручной работы, если есть такая прихоть. За это приходилось платить.
Лейтенант В. — Добавил бы немного джема или масла…
Оператор Р. — Нет уж, спасибо.
Лейтенант В. — Недорого, всего полтора… Чего-то полтора.
Оператор Р. — Труда-времени. 1,5 труда-времени.
Лейтенант В. — Ну да. Ладно. Пойду к себе.
В. положил металлические приборы в тарелку, встал и подошел к терминалу. Цифра на его руке увеличилась на 16. Затем он вышел из общего зала в коридор, по обе стороны которого располагались комнаты. Каждому, кому суждено дожидаться, пока его соберут в одно целое, отделив от остальных, предоставлялась своя. В общей сложности ждали своей участи несколько десятков человек. Большая часть из последнего отправления. Остальные из предыдущих.
Из общего зала было еще два пути. Один — в демонстрационную комнату, где программа помогала понять, куда все отправились. Другой — в помещение, похожее на городскую библиотеку, предназначенное для отработки. Р. приложил ладонь к терминалу и, убедившись, что цифра не изменилась, решил ознакомиться с «вакансиями».
Опередив Р., за одним из многочисленных столов сидел К., который внимательно изучал «прейскурант» цен на работы в разделе Искусство:
К. — Разучить музыкальное произведение — минус 200
Сочинить музыкальное произведение — минус 2000
Написать книгу — минус 1000
Написать стихотворение — минус 3000
Прочитать книгу — минус 10
Выучить стихотворение — минус 15
Оператор Р. — Здесь есть еще раздел наука. Можно решить уравнение, от минус трех и больше. Или доказать теорему.
К. — Не вижу спортивный раздел.
Оператор Р. — Его, наверняка, нет. Все задачи из расчета — напрячь мозги. В спорте много думать не надо.
К. очередной раз расстроился. Сначала, потому что узнал, что багаж не суждено было получить. А там была абсолютно новая доска, которую он не успел опробовать. Так еще и нет спортивного раздела, где он мог хоть как-то себя проявить. Внезапно К. оживился:
К. — Есть! Спортивный раздел есть! … … Шахматы?
3
Т. — Я уже тысячу раз просила прощения. Попросить еще раз? Извини, тысячу первый раз!
П. — Мне от этого не легче. Ты хоть понимаешь
