его говор немного отличается от привычного, − поняла девушка. Все ее знания о мазовшанах сводились к тому, что живут они своей общностью и тяготеют к протестантским взглядам соседней Пруссии.
− Божена, я все же помогу привязать тебе эти ленты.
− А разве …, − начала она.
Но Вацлав опередил.
− Вчера тебя представили пану Юрию Мнишеку. Я запомнил.
− Ты приехал с воеводой?
− Да. Я служу у Мнишека. Состою в его свите.
− И что, будешь участвовать в турнире?
− Буду. А ты будешь за меня болеть?
− Буду, − улыбнулась девушка.
Хозяева замка и их гости наблюдали за поединками с двухэтажной внутренней галереи, отапливаемой через закрытые печи, так что следить за разворачивающимся действом на плацу было вполне комфортно.
С двух сторон арены ожидали рыцари, они величественно восседали на своих ратных конях. В закрывающих лица забралах, мужчины казались мрачными и важными. Их лошади рыли копытами землю от нетерпения.
− Господа! — поднялся с почетного места Юрий Мнишек. — Сегодня состоится бой, в котором рыцари сражаются половина на половину. Оружие — мечи и копья. Запрещается наносить удары острием, только плашмя, и не по лицу. Запрещается бить лежачего и подвергать увечью. Ведите бой честно — не нападайте с тылу, не разите противника ниже пояса, не горячите коня, на котором сидит соперник. Лучшего бойца выберут зрители, и в награду победитель получит золотую цепь с осыпанным бриллиантами медальоном с изображением нашего славного короля Стефана Батория!
Пока пан Юрий оглашал правила, Божена рассматривала рыцарей. В гобассонах[8], доспехах и мантиях все они казались намного крупнее, чем когда были без всей этой рыцарской атрибутики. Вацлава она узнала по черной мантии и нашлемнику в виде вороны[9]. А вообще, каких нашлемников только не было — драконы, химеры, головы кабанов, сфинксы, орлы, кентавры. И у каждого обязательно набит герб на щите. На щите Вацлава был выбит герб Мнишеков — семь страусиных перьев, опирающихся на полумесяц.
Интересно, − подумалось Божене, − на гербе рода Джевицких тот же полумесяц, только рогами вверх, а над ним пять страусиных перьев.
− Объявляю турнир открытым! — закончил свою речь саноцкий староста.
Прозвучал сигнальный рожок.
Натянутые веревки, что сдерживали коней, отпустили. Соперники ринулись навстречу друг другу, столкнулись на середине.
Послышался треск ломаемых копий. Их отбрасывали, и тотчас доставали мечи. Бой не останавливался из-за сломанного оружия. Рыцари старались выбить противника из седла. Через какое-то время вся арена была усеяна обломками оружия, кусками лат и кольчуг, шишаками, перьями, цветными клочьями оборванных мантий и поясов.
Уж не соврал ли ей отец пять лет назад о безопасности поединка? — засомневалась Божена. Она следила за одним единственным воином. Испугалась, когда на Вацлава налетел тяжеловесный рыцарь из Львова и нанес ему сразу несколько ударов, выбил оружие из рук.
Божена явственно ощутила жгучее напряжение взглядов соперников сквозь скважины забрал.
Но Вацлав оказался не менее сильным, не менее ловким, чем его могучий противник. Он прижал к груди щит, отразил удар, наклонился к гриве коня, а затем и сам стал наносить ужасные удары невесть как оказавшимся в его руках мечом, да с такой быстротой, что Божена едва успевала следить за стремительностью этих движений.
Вацлава, как и еще пятерых воинов, до конца всеобщей схватки с коня не сбили.
Громкий звук медных труб ознаменовал окончание поединка.
Зрители выбрали победителя — рыцаря из Демблина. Но для Божены не было лучше рыцаря, чем Вацлав Врона.
− Для славных ратников растоплена баня, − пригласил Мацей участников турнира смыть с себя грязь, пот и кровь. — А вечером, всех, кто пожелает остаться, приглашаем на праздничный ужин!
Божена готовилась к ужину излишне тщательно. Она хотела предстать перед Вацлавом во всей красе. Выбрала слишком яркий наряд, слишком смелый по своему цветовому сочетанию, но осталась довольна. Закрытое платье насыщенного голубого цвета с узким лифом, красивой отделкой из стекляруса и короткой пелеринкой на шее. Голову украсила бархатной шапочкой с малиновой оторочкой.
− Божена, после ужина и танцев отправляйся в свои покои. В замке слишком много мужчин. Чужих. Незнакомых. А твой отец распорядился не жалеть вина, − напутствовала Катажина.
− А фейерверк? — насупилась девушка.
− Посмотришь из окна.
Мама говорила что-то еще, но она уже не слушала. Появление в зале Вацлава привлекло все ее внимание. Мужчина облачился в легкое полукафтанье, доходящее до колен. Оно красиво обрисовывало подтянутую фигуру. Одеяние было темно-синим с серебряной вышивкой и очень подходило к его черным волосам и таким же глазам. Распорядитель подвел Вацлава к столу. Божена вздохнула, их посадили слишком далеко друг от друга.
За столом она совсем не могла видеть Вацлава. Они сидели по одному ряду, и даже если сильно наклониться, все, что могла увидеть Божена — это манжет его кафтана.
− Ты не заболела? — спросила Катажина.
− С чего ты взяла? — удивилась вопросу Божена.
− Обычно ты хорошо кушаешь. А сегодня не съела даже своего любимого осетра.
− Платье слишком узкое, боюсь, его застежка не выдержит праздничной еды, − соврала девушка.
Но Катажина вроде удовлетворилась ответом дочери.
Наконец, объявили танцы. Божена вся подобралась. Пригласит или нет? А что, если он собирается танцевать с кем-то другим? С чего она вообще решила, что понравилась ему?
− Потанцуешь со мной? — опередил Вацлав другого кавалера, направлявшегося в сторону хозяйской дочки.
Счастливая девушка вложила свою руку в его. Все сомнения разом улетучились.
Они танцевали только друг с другом, танец за танцем, и быстрый краковяк[10], и неспешный полонез, и все другие танцы, что играли музыканты.
Катажина с тревогой посматривала на парочку. Ей не нравилась та игра взглядов, которую вели меж собой ее дочь и этот незначительный дворянчик. Не такого будущего они с отцом запланировали для своего единственного ребенка. Женщина собралась уже под каким-либо предлогом увести Божену из зала, но ее отвлекли заботы хозяйки замка, и она не заметила в какой миг дочь ускользнула с праздничного веселья.
− Эту комнату я сама готовила для гостей, − засмеялась Божена, когда Вацлав привел ее в отведенные ему небольшие апартаменты в одном из вспомогательных помещений замка.
− Значит, твои нежные ручки касались всех этих предметов?
− Так и есть, − опять рассмеялась Божена.
− Я польщен.
Вацлав увлек ее за собою на кровать, посадил к себе на колени, крепко обнял.
− Ты околдовала меня, божья девочка[11].
− А ты меня, − посильнее прижалась она
