карточке наезженные часы. Понемногу к концу учёбы наскребёшь на права.
— Алекеич, а если остановят? У нас не будет проблем, что я за рулём?
— Брось, я же рядом! А мы практикуемся на дороге без оживлённого движения. Проблем не будет, можешь быть спокоен.
Через неделю я уже уверенно катался по Барвихе. Если бы не академия, к концу лета я бы уже мог получать права. Правда, у меня заканчивались деньги, поэтому в скором времени занятия по вождению пришлось бы закруглять в любом случае.
— Тормози! Не рассчитаемся! — завопил Алексеич, когда перед нами выскочил дорогущий бронированный автомобиль. Что примечательно, нарушал правила не я, но водитель всё равно схватился за баранку и выкрутил её на себя, уводя автомобиль в сторону.
Машина поравнялась с нами, а окно в салоне опустилось вниз, и оттуда появилось улыбающееся лицо Сальникова.
— Арсений! Вот так встреча! Не знал, что ты решил сменить квалификацию и пойти в водители. Неужели Серафимовы так мало платят своим телохранителям?
— Юрий Михайлович, не волнуйтесь, платят хорошо. Просто хочу научиться водить автомобиль. Я считаю, что мужчина должен уметь делать всё.
— Похвальная инициатива! — кивнул аристократ. — Ты ещё больше вырос в моих глазах. Кстати, не голоден? Могли бы пообедать вместе. О деньгах даже не думай, я угощу.
Я прекрасно понимал, что отказать такому человеку было бы очень опрометчиво, а его желание пообедать — лишь повод вывести меня на беседу. Мне нужны веские причины, если я хочу отказаться от этого предложения и не навредить ни себе, ни дому Серафимовых.
— Принимаю ваше предложение, но за себя я заплачу сам. Право, Юрий Михайлович, вы меня обижаете, считая, что я не в состоянии заплатить за обед в приличном заведении.
— Идёт! — ухмыльнулся Сальников.
— Алексеич, сядешь за руль? По Москве я точно не поеду.
— Разумеется! — деловито отозвался водитель, который ещё не успел отойти от потрясения. — Но кофе пейте без меня. Моё дело маленькое — баранку крутить и в машине ждать.
Через несколько минут мы сидели в солидном кафе под названием «Ямал» на двадцатом этаже роскошного небоскрёба на Смоленской улице. Отсюда, с крыши высокого здания, открывался отличный вид на окрестности. Если хорошенько присмотреться, можно увидеть здание Московской академии, которое частично скрывалось за другими высотками. С другой стороны находилась Красная площадь и Кремль, но за домами его не было видно, да и я старался не особо вертеть головой по сторонам, чтобы не показаться дикарём.
— Ямал! — произнёс я, покачав головой. — Юрий Михайлович, у вас хорошее чувство юмора. Я как раз хотел отдохнуть от Арктики, но она нашла меня и в Москве.
— Простите, Арсений, — добродушно рассмеялся мужчина. — Мне казалось, вы оцените такой ход. Надеюсь, вы не голодны? Володька, небось, голодным отпустил из-за стола.
— Напротив, я сытно поел. Правда, это было ещё утром, поэтому от чашки кофе с круассаном я не откажусь.
Пока нам несли заказ, Сальников расспрашивал меня о севере. Мы болтали об учёбе в академии, экспедициях, моих планах на будущее.
— Понимаешь, Арсений, я совершенно не озаботился тем, чтобы иметь свои глаза и уши в академии и в Арктике в целом.
— И вы хотите, чтобы вашими глазами и ушами в Арктике стал я?
— Это очень смелое предложение и открытое. Дворяне никогда не говорят в лоб, но мне нравится твоя прямолинейность, — я отметил, что Юрий Михайлович незаметно перешёл на «ты», что говорило о его попытке договориться. — Нет, я не хочу обременять тебя такими обязанностями, но хотел бы знать о самых важных вещах. Например, если вы найдёте там месторождения полезных ископаемых, или другие ценности.
— Например, бивни мамонтов? Опасная затея, господин Сальников. Эти ресурсы принадлежат государству, и оно очень щепетильно относится к сохранности недр.
— Ты не улавливаешь тонкости, Арсений. Пусть бивни и прочие окаменелости достаются государству, я не претендую на кости существ, давно испустивших дух. Но если на каком-нибудь архипелаге обнаружится крупное месторождение алмазов, или на худой конец, железной руды, империи нужны те, кто добудут эти ресурсы. И вот здесь вступлю в игру я — подготовлю проект и получу разрешение от императора на добычу. Лёгкие деньги! Разумеется, ты получишь вознаграждение за свои труды.
— Я приму к сведению.
— Надеюсь, ты меня услышал, — без тени улыбки произнёс Сальников, пытаясь быть как можно более серьёзным.
Юрий явно сказал всё, что хотел, но у меня к нему появился разговор.
— Господин Сальников, могу я задать вам встречный вопрос?
— Весь во внимании! — мой собеседник не скрывал своего интереса, это читалось по его глазам.
— Боюсь вас разочаровать, но мой вопрос будет касаться дома Серафимовых. Что не так с Владимиром? Ещё зимой я получил предупреждение от неизвестных людей, потом предупреждение передаёте вы. Сейчас Владимир снова ходит сам не свой. Мне кажется, у него какие-то неприятности.
— Неприятности? — ухмыльнулся Сальников. — У Володи не неприятности, а реальные проблемы. А виной тому его непоследовательные шаги в общении с дворянскими домами. Я не буду называть тебе имена, но объясню схему на пальцах.
Юрий достал из внутреннего кармана ручку и нарисовал на салфетке несколько небольших кругов.
— Смотри, дворянских домов в Москве огромное множество, и часто они образуют фракции, чтобы защищать свои интересы.
— Кажется, понимаю. Это как Аверины с Вершиниными и своими вассалами.
— Верно! На самом деле, у Авериных в союзниках и подданных куда больше домов, но сейчас это не важно. Смотри, есть условная фракция Авериных, есть моя, есть фракция Кисловых, есть другие, а есть фракция, в которую всеми силами пытался вступить Владимир. Причём, не просто вступить, а получить права не вассала, а союзника. В какой-то момент это ему удаётся, но затем этот союз слабеет, а Кисловы начинают открыто им угрожать. И вот тут Володя делает то, что вызывает бурю негодования у его союзников. Он получает гарантии неприкосновенности ценой того, что покидает эту фракцию.
— Пахнет предательством, — я нахмурился и следил за руками Сальникова, потому как он сопровождал свой рассказ рисунками.
— Не пахнет, а так оно и есть. Пусть среди дворян подбирают более обтекаемые формулировки, но ты попал в точку. Вот только Кисловы не отказываются от претензий, понимаешь? И Серафимов оказывается в трудном положении. Когда под ним начинает гореть земля, он решает основать свою
