– У него своя жизнь, не будь эгоистом. Он не обязан был находиться постоянно рядом с нами. Тем более его профессия предполагает путешествия и поездки. Он устраивал свою жизнь, как ты и я, – спокойно замечаю я.
– Да понимаю я это, но… мне больно, Бонни. Очень больно, ведь мы росли вместе. Мы всё делали вместе. Мы были друг для друга, как братья. Ближе него у меня никого не было. Наши родители дружили ещё до нашего рождения. А мы с ним были неразлучны. Мы никогда ничего друг от друга не скрывали. Мы знали все тайны друг друга. Мы поддерживали друг друга. Не понимаю, почему он так со мной поступил, – горько шепчет Рас.
А я понимаю. Я знаю. Оук Хантер – моя самая страшная и грязная тайна. Это чертовски плохая история, о которой я бы хотела забыть, и у меня практически получилось. Вина съедала меня год. Я жить нормально не могла, когда он уехал. Я, наконец-то, добилась размерного ряда моделей и заработала язву желудка. Я не могла есть, пить, спать и жить. А спать, есть и пить для меня самые любимые вещи в жизни. Это был самый тяжёлый год на моей памяти. Я надеялась, что время всё расставит по местам. Я думала, что ошибки можно исправить. Я считала, что мы всё сможем решить. Нет… ничего мы не решили. Я страдала чёртов год, пока Рас не вытащил меня из депрессии. Он ни о чём не подозревает. Он понятия не имеет, что его лучший друг и его девушка его предали. Они предавали его часто. Очень часто. Они не помнили о нём. Чёрт… чёрт…
– Ладно, ничего, мы с этим справимся, – Рас подходит ко мне и целует меня в макушку. – Нам нужно спуститься на завтрак, нас ожидают наши семьи. Надеюсь, что Оук объяснит нам, почему он так поступил. Всё будет хорошо, да, Бонни?
Рас вглядывается в мои глаза. Мне на несколько секунд кажется, что он всё знает. Буквально всё, но это чушь. Он не может знать, потому что ни я, ни Оук ничего ему не говорили. Мне приходится натянуть для него улыбку.
– Конечно. Оук теперь дома и это новый шанс для вас с ним снова подружиться, – выдавливаю из себя.
– Для нас. Мы ведь всегда дружили. Хотя ты была младше нас, но именно ты сбегала с нами по ночам, чтобы повеселиться, – смеётся Рас.
– Да… да. Ты иди, мне нужно переодеться.
– Зачем? Ты выглядишь потрясающе.
– Я же говорила о сюрпризе. Появление Оука ничего не изменит, – подмигиваю ему.
– Оу, я уже в предвкушении. Ты знаешь, как поднять мне настроение, Бонни. Я люблю тебя, – Рас обхватывает моё лицо ладонями и целует меня в губы.
– Я тоже, – шепчу я.
Едва за ним закрывается дверь, я сажусь на край кровати и зарываюсь пальцами в волосы. Первый раз за всё время я взяла такой длительный отпуск, чтобы провести его с семьёй, а он оказался под угрозой из-за Оука. Чёрт. Я боюсь его. Это нормально бояться человека, который знает твою самую грязную тайну, и она может всё разрушить. Я не верю в то, что он приехал просто так. Три года его не было здесь, в Америке, и вот он решил вернуться. Конечно, он имеет право, но я опасаюсь, что не только его родители стали причиной, почему он здесь. Как говорится, когда тебе есть что скрывать, то ты в каждом видишь врага.
Мы взрослые люди. Прошлое осталось в прошлом, и пора двигаться дальше. Да, Оук вернулся, но это ничего не меняет. Мы отдохнём на курорте, и я буду просто держаться подальше от Оука. Он не подлый. По крайней мере, он никогда не был таким. Но от воспоминаний его холодных серых глаз меня передёргивает. Я не узнала его в них. В этом властном и сильном взгляде. Он словно обещал мне, что возьмёт реванш. Но я это выдумала. Выдумала, и всё.
Я быстро переодеваюсь в новое бельё тёмно-фиолетового цвета, которое купила незадолго до поездки. Натягиваю тёплые леггинсы и свитер, а наверх лыжный костюм. Не важно, катаюсь я на лыжах или нет, но отец настоял на том, чтобы у меня всегда было три вида лыжных костюмов. Это будет больше, чем у семьи Хантеров, вместе взятых. Хотя по определению, у нас всегда будет больше лыжных костюмов, чем у них. У Хантеров один сын, а у нас трое детей, а теперь ещё Уиллоу плюс три. Но разбираться с этим я не хочу.
Спускаюсь вниз и уже отсюда слышу хохот и громкие голоса наших семей. У меня всё внутри дрожит из-за новой встречи с Оуком. Я медленно приближаюсь к столикам, сдвинутым друг к другу и образующим огромный семейный стол. Сглатываю, когда мой взгляд скользит по тёмной макушке волос Оука, сидящего в центре стола ко мне спиной. Его широкие плечи обтянуты зелёным свитером, который, скорее всего, вязала его мама. Она вяжет такие всем каждый год и дарит их на Рождество. У меня целый шкаф различных свитеров с оленями, Сантой, конфетами и другими атрибутами Рождества. Но я люблю эти свитера, потому что на мне один из них. Красный с веточками ели.
– Бонни, ну наконец-то! Ты, как всегда, опаздываешь! Ну, что с тобой делать? – Восклицает папа.
Я вздрагиваю от того, как громко он это говорит и мне становится стыдно. Все смотрят на меня тем самым взглядом: «Это же Бонни, это в её духе». Но у меня были причины… одна огромная причина и сейчас она тоже смотрит на меня. Оук.
Он поднимается со стула и выпрямляется. Чёрт, он всегда был высоким и мне это безумно нравилось. Он говорил, что его рост позволяет ему увидеть многое в вырезе моей футболки и это определённо дар Божий. Но сейчас мне бы хотелось надеть самые высокие каблуки, чтобы не выглядеть такой жалкой рядом с ним.
– Баунти, не хочешь обнять своего старого друга? – Вкрадчивый, полный адского подтекста голос проникает в мою кровь. Мне становится жарко. Даже душно. Я смотрю в глаза Оука и ненавижу его за то, что он делает перед всеми нашими семьями. Он издевается. Он знает, что я запретила так меня называть. Но это же Оук. Он никогда не следовал правилам.
– Да, конечно. С возвращением, Оук, рада видеть, – улыбаюсь и подхожу к нему. Все за столом смеются и хлопают, словно это какое-то чёртово воссоединение важных друг для друга людей. Но мне плохо. Мои руки обнимают его за шею и приходится встать на носочки, чтобы прижаться к его телу. А прижиматься к его телу я не хочу. Но… чёрт, он такой горячий, крепкий и пахнет корицей. Его одеколон ударяет мне в нос. Коленки дрожат, когда его ладони скользят по моей талии и опускаются ниже. К моей заднице. Козёл. Я быстро отпускаю его и предупреждающе бросаю на него взгляд, получая в ответ только наглую усмешку. Он говорит мне этим, что мы только начали и точно вернёмся к этому разговору. А возвращаться к нему я не хочу. Вообще, не хочу.
Я сажусь между Мэнди и Уиллоу, пока за столом снова возобновляется разговор. Точнее, говорит Оук, рассказывая, где он был и что делал. Передо мной ставят тарелку с жареным беконом, яйцами, грибами и свежим салатом. Я обожаю бекон, но сейчас я бы не прочь его засунуть в задницу Оука.
– Он такой горячий, да? – Шепчет Мэнди.
– Кто? – Удивляюсь я, бросая на неё взгляд.
– Она про Оука. Я обожаю Скота, но Оук, действительно, стал очень горячим, – шёпотом подсказывает Уиллоу, качая коляску с племянницей одной рукой.
– Да вы только посмотрите. От него несёт сексом. Грязным сексом. Клянусь, что я намокаю лишь от одного его голоса, – мурлычет сестра. Пихаю её в бок локтем, заставляя замолчать. Что за чёрт?
