масло, чтобы мои кудри было легче расчесать. Лет до шестнадцати меня все дразнили из-за моей прически. Волосы были короткими и тусклыми, и я не давала им никакого шанса отрасти. Теперь же они доходят почти до поясницы. И в первую очередь я полюбила их. С ними я еще больше похожа на папу. От этого воспоминания в груди все сжимается.
Он в лучшем мире.
Рада, что он не видит человека, в которого я превратилась. А точнее голую оболочку. Как и любой родитель он желал для меня лучшей жизни. Откинув голову назад, делаю глубокий вдох и устремляю взгляд в потолок. Это все из-за недосыпа и всего лишь. Я не должна о этом вспоминать. Захлопнув дверь в прошлое, направляюсь в кухню. Легкое урчание в животе напоминает о том, что я до сих пор ничего не ела. Беру из холодильника баночку с йогуртом и любимые мюсли. Смешиваю все в тарелке и сажусь за стол. Не проходит и пары секунд как появляется Макс. Он садится напротив меня, складывает руки на столе и сцепляет пальцы в замок. Его взгляд бегает по моему лицу: словно прощупывает на наличие опасности моего очередного выпада.
— Ты долго собираешься смотреть, как я ем, или, может, все-таки начнешь говорить? — спрашиваю я, отправляя в рот очередную порцию мюсли.
Он несколько раз кивает, проводит рукой по шее и неуверенно поджимает губы.
— Тут такое дело… — произносит он замявшись.
Я кладу ложку в миску и с трудом проглатываю еду. Если Макс говорит эту фразу, значит, он с кем-то переспал. В прошлый раз это была официантка из клуба. Я не против, пусть спит с кем захочет, тут я ему не указ. Но персонал — совершенно другое дело. И после нашего разговора я надеялась, он это уяснил.
— Ты опять переспал с кем-то из клуба? Ты хотя бы на работе можешь держать свою чертову ширинку закрытой?! — восклицаю я.
Он удивленно распахивает глаза.
— Что? С чего ты взяла, что я переспал с кем-то из клуба?
— А разве нет?
Он усмехается. Я же не вижу ничего смешного.
— Поверь, после того раза я ни на метр к ним не приближаюсь. Тут дело в другом, — он потирает шею.
Значит, все еще хуже.
— В общем, у нас некоторое время поживет один мой друг, — слова срываются с его языка так быстро, будто он решает сорвать пластырь с раны.
Я на мгновение застываю и шокировано смотрю на него.
— И как долго ты забывал мне это сказать?
— Ну, несколько дней… — растягивает он и вяло пожимает плечами. — Может, неделю или две.
После последней фразы мой гнев вспыхивает в тысячу раз.
— Серьезно?
— Я правда забыл, замотался в клубе, — начинает оправдываться Макс.
Конечно, замотался цеплять очередное отвлечение от проблем.
— Что за друг? — я даже не пытаюсь скрыть своего раздражения, потираю пальцами виски.
Он откашливается и в эту же секунду произносит одно-единственное слово:
— Богдан.
Знаете, есть люди, которые несмотря на свой несносный характер, все же вызывают какие-то положительные эмоции и с ними можно найти компромисс, а есть те, кто уничтожают этот шанс одним своим существованием. Так вот Богдан именно из этой категории. Это имя словно приговор для меня. Я терпеть не могу этого парня. В голове проносится тысяча его издевок, которые он мне говорил в то проклятое лето. Мне хотелось одного — спокойствия и хоть немного попытаться собрать себя воедино. Но нет же. Объявился он и все испортил. А теперь мой склеротик друг заявляет, что этот говнюк будет жить со мной в одной квартире.
Только через мой труп. Или его.
— Ты совсем из ума выжил? — мой голос так подскакивает, что я его не узнаю.
Макс начинает смеяться. Я встаю, хватаю миску с мюсли и выкидываю остатки в мусор. Аппетит пропал в ту же секунду, как он произнес это чертово имя. Богдан. Из всех своих друзей он разрешает жить у нас именно ему.
— Мира, это было десять лет назад, — друг не пытается скрыть свое веселье, но мне совершенно не смешно. — Успокойся, — он подходит ко мне и кладет руку на плечо.
— Какая разница, сколько лет назад это было? Я не собираюсь успокаиваться! — фыркая, скидываю с себя его руку.
— Не злись. Он прилетает из Нью-Йорка на пару месяцев, у него в квартире ремонт. Вы виделись давно. Богдан с тех пор изменился.
— Стал еще большей самовлюбленной задницей?
Макс издает смешок. Представьте размер нашей планеты, так вот эго этого заносчивого парня не сравнится даже со всей солнечной системой.
— И сколько он у нас будет жить? — интересуюсь я.
Макс лишь пожимает плечами. Меня такой ответ совершенно не устраивает. Его ремонт может длиться вечность, а я и пяти минут не вынесу с ним в одной квартире.
— Макс, ты не поверишь, но существуют гостиницы, — выпаливаю я, но его это только забавляет.
— Я не могу позволить лучшему другу ночевать в гостинице.
— Я тоже твой лучший друг!
— Ты моя семья, а это разные вещи, — отвечает он с нежностью в голосе.
— Попытка меня задобрить не пройдет.
Беру из миски с фруктами яблоко и кидаю в него. Макс не успевает его поймать, и фрукт прилетает ему прямо в живот
— Ай! Нечестно бить именинника, — он наигранно корчится от боли.
— Если у этого именинника память ни к черту, то все честно, — беру еще одно яблоко и снова кидаю, но на это раз он его ловит.
Подхожу к холодильнику, достаю воду и делаю большой глоток.
— Ты не представляешь, как мне иногда хочется тебя убить, — ворчу я, он все продолжает смеяться.
— Но ты все равно меня любишь, — Макс широко улыбается, растягиваясь на стуле.
— Уже меньше.
Хорошо, что квартира большая, и он не будет постоянно маячить в гостиной. Надо сразу расставить границы. Если нам суждено жить под одной крышей, то это произойдет только на моих условиях.
— Прости, я должен был сказать раньше, — голос Макса звучит мягче.
— Ладно, проехали. Меня все равно дома никогда не бывает. Я так понимаю, он тоже будет водить всех подряд, как и ты?
— Эм, вообще-то я уже давно никого не приводил, за исключением сегодняшней ночи, — он говорит так, будто жалеет об этом.
— И это очень странно, — замечаю я.
Он пожимает плечами.
— Ты сама говорила, что мне пора остепениться, — его плечи опускаются, а взгляд устремляется в пол.
— И ты решил это сделать с нашей утренней гостьей? — ухмыляюсь я.
Макс ничего не отвечает, и я замечаю, как
