носа, выступающих скул и заострённого подбородка. Даже маленькая округлая бородка, которая, огибая губы, превращалась в усы, была идеальным продолжением линий.
— Любимая биофизика вместе с твоим новым увлечением — иммунологией. Кстати, ему исполнилось два года.
— Что ты так улыбаешься? — спросил Антон, но в глазах его уже вспыхнули понимающие искорки, а губы тронула ответная тёплая улыбка.
Поднявшись со стула и оказавшись вровень со мной, муж притянул меня к себе и нежно поцеловал в губы. Я почувствовала приятное щекотание.
— Сейчас пойдём, — он ласково убрал с моего лба упавшую прядь волос.
— Это самая непослушная часть моей прически, — я невольно улыбнулась и хихикнула, ощущая, как по телу прокатилась волна тепла — будто только что вошла под струи горячего душа. — Она всегда падает. Даже когда у меня длинные волосы.
— У тебя замечательные волосы. А эта особенность тебе очень идёт. И напоминает о твоей внутренней ранимости. Иногда ты кажется очень жесткой. Я, конечно, знаю тебя, и то, что ты добрейший человек и никогда никого не обидишь. А если вдруг и обидишь случайно, то сразу раскаешься и побежишь угощать печенькой. Но все-то этого не знают. А со стороны вообще пугает. В такие моменты я прямо забываю о своей милой Катюше!
— Ой, да брось ты, — увидев в его глазах смех, я хотела шутливо ткнуть его в бок, но не успела — схватив прядь моих волос, он приложил ту к моей верхней губе наподобие усов: — Суровый, суровый начальник.
— Если ты про случай с придурками-работниками, сломавшими электротермометр, то кто-то должен был это сделать, — фыркнула я. — А так я только твой зам, причём меня повысили до этой должности всего два месяца назад. Ты у нас больше начальник, — я помотала головой, сбрасывая «усы». — Главнее тебя в этом НИИ всего три человека.
— Но я не такой уж и страшный шеф.
— Антон, ты самый лучший начальник! В меру страшный, в меру заботливый, терпеливый, а главное — мудрый, — я подмигнула ему.
— Милая, ты мне льстишь, но мне это нравится, — засмеялся муж. — И знаешь, — Антон лукаво посмотрел на меня: такой взгляд у него появлялся, когда он хотел сказать что-то понятное лишь нам обоим. — В свете сегодняшних новостей нам обоим придётся стать более грозными. Причём тренироваться надо уже с сегодня.
Обняв меня ещё раз, муж пошёл к шкафу.
— О чём ты говоришь? — пробормотала я, подходя к его столу. — Кстати, давай пока выключу компьютер. Ты там сохранил всё, что надо? На всякий случай уточняю.
— Да, всё нормально, выключай. Ай, ладно, без куртки до машины дойду. Там вроде тепло. В ней я совсем сжарюсь.
— Верно, середина мая на улице. Сейчас там плюс двадцать один. Так что ты хотел сказать?
Усевшись за стол, я заметила на рабочем столе монитора незакрытую вкладку с документом и тут же кликнула на неё. Антон очень ответственный, и если он сказал, что всё в порядке, значит, ему можно доверять. Но лучше всё-таки ещё раз нажму на значок «сохранить».
— Как — что? А ты сообщения в диалоге не видела?
— Да у меня телефон сегодня сломался. Забыла сказать…
Мельком изучив текст, я в самом его верху, под заголовком, увидела фото. Впрочем, и заголовок представлял собой фамилию и инициалы изображённого на нём молодого коротко стриженого брюнета.
— Ох…
Я быстро пробежалась по строкам. Никакой новой либо шокирующей информации там вроде бы не было. Впрочем, ужасало само событие, в связи с которым эта статья, как и многие предыдущие, вообще появилась.
— Ты тоже думаешь о том, что с ним могло быть? — сочувственно проговорила я, повернувшись к Антону и посмотрев на него. Тот грустно опустил взгляд.
— Да. Я всё ещё надеюсь, его найдут. Этот парень был классным.
Я кивнула, вздохнув. Хотя Эдик Котов был младшим лаборантом в биохимии, мы с Антоном, бывало, общались с ним. Началось это с того, что молодой человек выручил нас, когда у машины Антона прокололось колесо, да ещё запасного, как назло, не оказалось. К слову, у каждого из нас есть личный автомобиль, но в НИИ мы с мужем, в связи с совпадающим графиком работы, обычно предпочитаем добираться на чьём-то одном. Котов, который оказался тогда на парковке, быстро как нашёл нужное колесо, так и поставил. На следующий день мы отблагодарили парня, позвав его на ужин. Так он стал нашим тем самым приятелем, с которым можно остановиться поговорить при встрече, попить чай в столовой и помочь каким-либо советом. А ещё Эдик отлично разбирался в сортах и качестве колбасы и сыра, и поэтому весь наш отдел знал секретные места столицы, откуда эти продукты можно добывать в лучшем виде и по доступной цене. Да и сам он, вежливый, отзывчивый и бесконфликтный, за год работы в лаборатории успел заслужить симпатию многих. Так что, когда первого мая он вдруг бесследно исчез, многие, в том числе и мы, были потрясены.
— Полиция так ничего и не выяснила, — озвучила я давно всем известный факт. — Жил один, не был богат, в отношениях не состоял. Подозреваемого вычислить трудно.
Я замолчала, не желая придумывать и озвучивать возможные несчастья, которые могли постичь бедного лаборанта. Отогнав от себя мысль, что тело Эдика с проломленным черепом доваривается сейчас в каком-нибудь канализационном люке, я вновь повернулась к монитору, закрыла документ и выключила компьютер. Несколько секунд на экране светился серый филин с хищными жёлтыми глазами — заставка в виде логотипа НИИ (ранее он принадлежал фармакологической компании, главное здание которой располагалось по соседству с основным корпусом исследовательского института и больницей, и лишь пару лет назад официально стал и нашим). Затем его сменил матовый чёрный фон.
В кабинете на несколько секунд стало тихо. Затем Антон произнёс:
— Кажется, в последний раз Эдика видели с Валей Мальковым.
Я, переведя глаза с тёмного монитора на серую поверхность стола, покачала головой.
— Ты подозреваешь Валю? Серьёзно? Нет, это исключено. Он не такой. Настолько я его знаю, он вообще не похож на того, кто может напасть на человека. И Эдик пропал вообще не на территории НИИ, а в своём районе, в Южном Бутово — это другой конец Москвы.
— Почему ты его так оправдываешь? И когда ты успела его получше узнать, раз говоришь, что он может, а что — нет?
— Так-так, — развернувшись, я иронично посмотрела на мужа. — Кто-то у нас тут явно ревнивый.
— Причём тут это, — Антон попытался сделать равнодушный вид, но данный акт был с треском провален. — Просто он всегда казался мне мутным типом.
