бабушка и мне. Я пошла?
- Иди уже! Кто тебя держит? – проворчала она и, вытащив из-под подушки какую-то книгу, зашелестела страницами.
Я попыталась заглянуть в нее, но бабка так зыркнула на меня, что это желание моментально испарилось.
Уже у двери меня остановил ее окрик:
- Борща мне свари! С кислой капустой! К вечеру!
- Хорошо, - я мило улыбнулась ей. Не выйдет, карга старая! Не выживешь меня отсюда!
Я не понимала, за что я борюсь, и что меня здесь держит, но уперто держалась за мысль – так надо. Я должна остаться здесь.
Поставив на печь большую выварку, так в деревне называли большую кастрюлю, в которой вываривали белье, я наполнила ее водой и огляделась. Где же искать капусту?
Мой взгляд упал на дверцу погреба. Ага! Вот здесь наверняка старая Тина и хранит свои припасы.
Взяв телефон вместо фонарика, я открыла ее и полезла вниз, прижимая к груди ведро, в котором позвякивала эмалированная миска.
- Ничего себе… - все, что удалось мне сказать, как только мои ноги ступили на земляной пол. – Вот это погребок…
Мало того, что в нем было куча всяких припасов, так и выглядел он достаточно странно для погреба.
Под арочным потолком, будто диковинные занавеси висела паутина, между стеллажами с банками расположились какие-то старинные тумбочки, забитые книгами, а на стенах я заметила жутковатые рисунки, похожие на те, которые рисовали в фильмах ужасов, когда вызывали дьявола или его слуг. Они были черные, красные, в них извивались непонятные надписи и при взгляде на них, у меня от страха замирало сердце.
Набрав овощей, я заглянула в бочку и удовлетворенно хмыкнула. Капустка… А какой аромат!
Уже возле самой лестницы я увидела на одной из полок зеркало на длинной ручке. Оно было старым, облезлым, а само стекло выглядело мутным и покрытым рыжими пятнами. Не знаю, почему меня потянуло к нему, но поставив ведро на пол, я взяла зеркало. Поднесла к лицу и чуть не упала, когда из него на меня взглянуло не мое отражение, а рыжий парень из ночного кошмара. Он смотрел своими необычными глазами и улыбался, демонстрируя белоснежные зубы со слегка заостренными клыками.
Швырнув зеркало обратно, я схватила ведро и полезла наверх, не в силах избавиться от навязчивого чувства чьего-то присутствия. Казалось, этот невидимый кто-то следовал за мной по пятам, своим дыханием холодя кожу на затылке.
Закрыв дверцу погреба, я отдышалась и взялась чистить картошку. Не может такого быть, чтобы рыжий мне второй раз привиделся. Тогда это означало лишь одно – старая Тина действительно с кем-то разговаривала и просила выжить меня из дома. А кто мог выжить из дома? Правильно – домовой.
И что мне делать с этим? Ждать, когда он проказничать начнет?
Я бросила картофелину в воду и снова полезла на чердак.
Мне нужны были средства борьбы с ними. С бабкой и ее подельником. Зачем? Я до сих пор не понимала. Найдя нужное мне в интернете, я прочла:
- Если поставить в доме много зеркал, то домовой успокоится, не будет проказить в доме, поскольку домовой дух не любит зеркала, а особенно отражаться в них. Ну да, конечно! А какого он черта делал в старом зеркале?
Домовой очень не любит сорок, поэтому, если в дом или во двор принести сороку, то домовой сразу успокоится и попросит, чтобы птицу поскорее убрали. И где мне взять сороку? По лесу с силками бегать?
Чтобы усмирить домового, нужно взять толстую липовую палку, снять с неё кору и, помахивая ею в разные стороны, пройтись по дому или квартире. Можно также при этом корить домового и упрекать его в шаловливости и нерадивости. Воткните над порогом нож в дверную коробку, а еще возьмите острый садовый инструмент (грабли, вилы, мотыгу) и аккуратно потычьте им нижнюю часть стен дома и возле фундамента… Вот это можно попробовать. А вдруг сработает?
Глава 3
Вода для купания нагрелась, борщ был сварен и я пошла в коридор. Там на стене висело большое корыто для купания. Поставив его возле теплого бока печи, я направилась в спальню бабки.
Старая Тина вроде бы спала, сложив руки на груди. Я немного испугалась, глядя на это бледное лицо, и склонилась над ней, чтобы ощутить дыхание. Неужели умерла?
- Чего это ты ко мне липнешь?
У меня чуть сердце не выскочило при звуках хриплого голоса. Бабка смотрела на меня острым взглядом, и я с бешено колотящимся сердцем резко выпрямилась.
- Вода нагрелась. Давайте я вам встать помогу, - сказала я, но она лишь недовольно поджала губы.
- Набери в корыто, разбавь холодной, а я сама приду, - проворчала бабка. – Я тебе что, калека, что ты меня водить собралась?
Мне ничего не оставалось делать, как пойти на кухню и сделать все, что она велела.
- Иди теперь, прогуляйся, приблуда, - снова совершенно неожиданно раздался за моей спиной скрипучий голос. – Чтобы не подглядывала за мной!
- Да больно мне надо за вами подглядывать! – возмущенно воскликнула я, оборачиваясь.
Старая Тина стояла в дверях. Высокая, статная, совершенно не похожая на больную, не то что на умирающую. В руках бабка держала чистый халат и полотенце.
- Надо не надо, а иди, - прошипела она, указывая на дверь. – Свежим воздухом оно полезно подышать.
Спорить с ней было бесполезно и, взяв куртку, я вышла из дома, не забыв прихватить ключи, висящие на гвоздике.
Дождя не было, но сырость пробирала до костей, опадая мелкой туманной моросью. Пахло прелой листвой, осенними цветами и хвоей.
Я постояла у колодца, а потом открыла калитку. Может прогуляться по деревне?
Медленно идя по дороге, я рассматривала домишки, прячущиеся в пестрых зарослях. Тихо, спокойно, ни людей, ни собак, ни даже кота завалящего. Какое странное место…
Увидев купол деревянной церквушки, я направилась туда, представляя, что сейчас передо мной откроется нечто удивительное. Так и вышло.
Она была очень старой, с почерневшими от времени стенами, но от нее все равно исходил тот самый свет, который окружает все храмы без исключения. Я подошла к двери и с трепетом открыла их. Сразу же моих ноздрей коснулся горьковатый аромат ладана, вечный спутник церквей. Огоньки горящих свечей затрепетали от сквозняка, а потом затрещали еще сильнее.
- Чего в дверях стоишь? Заходи, коль пришла.
Я повернулась на тихий голос, прозвучавший откуда-то сбоку, и
