он. — И не плачь.
— Не буду, — пообещала я, принимаясь за салат и отбивную. — Ты сам-то ешь!
— Конечно…
Я тыкала вилкой в овощи и думала о том, что загнала себя в ловушку. Родственники не отстанут, а у меня не хватит силы воли, чтобы отказать племяннице в праве пожить немного в своей квартире. Если нападут все скопом, мне…
— Смени номер телефона, — сказал вдруг Денис. Он ел аккуратно, я таких манер и не видала. — Исчезни.
— Городской-то что, тоже менять? И они в полицию заявят, если я пропаду.
— С какой радости? Не отвечать на телефонные звонки — это что, уголовное преступление? Адрес они знают, но войти не смогут, ты же им ключи не давала? Ну заявят они о пропаже, так даже если заявление примут — а это ведь не самые близкие родственники, могут и не принять, — и придут проверять… Ты здесь, жива и здорова, а обязать тебя общаться с родней никто не вправе.
Я покачала головой.
— Ладно… я на работе еще с юристами поболтаю, может, что подскажут. Ден, так погано на душе… Ведь родные все люди, а из-за этой паршивой квартиры готовы на уши встать. И она же им не обломится, я ее государству завещала, только им не сказала! Ну, может, еще ребенка усыновлю, тогда перепишу…
— Рано тебе о завещаниях думать, — ответил он, собирая посуду. — Иди спать, тебе вставать ни свет ни заря. А я еще поработаю.
* * *
Тогда я проснулась ночью, скорее даже утром, в пятом часу и увидела свет из-под двери. Я тихо постучала в дверь, приоткрыла ее — Денис не спал.
— Ты что так заработался?
— Я не работаю, — ответил он. — Разбудил, да?
— Да нет, я встала просто… а у тебя свет горит.
— Я погашу, — безразлично произнес он.
— Ден, ты что? — я протянула руку. — Тебе… плохо? Болит где-то?
— Нет.
— Ден, скажи толком, а то скорую вызову!
Он помолчал и сказал после паузы:
— Ничего у меня уже не болит. Устал. Плохо. Не знаю, Вер, муторно как-то на душе, тоскливо, тянет, выкручивает, а я не понимаю, что это и как с этим быть. Просто… не знаю. Не могу…
— Я посижу с тобой, — сказала я. — Давай, может, телик включим, все повеселее?
— У тебя антенна обрезана у входа.
— У тебя зато внешний хард на пять терабайт, сам показывал. Скажешь, там никакого кино нету? Давай включай, я свою подушку принесу и чаю заварю, один черт завтра выходной…
Я уснула в восьмом часу, уже начало светать. Денис — чуть пораньше. Телевизор бормотал о чем-то своем, показывал киношные страсти, но нам было все равно.
Проснулась я от звонка в дверь, долго моргала, пытаясь понять, где я и что происходит. Потом сообразила, осторожно одернула на спящем Денисе футболку — виднелись жутковатые шрамы, уходящие вниз, под брюки, — зевнула и пошла открывать.
— Кто там?
— Верусь, это я, Лида! — сказали снаружи.
— Вползай, — сказала я, открывая дверь. — Что, опять твой буянит?
— Ну! Всю ночь как на иголках, как бы чего не вышло… — Лида, бывшая однокурсница, присела на табуретку. — Верк, ну все же нормально было, зашился, три года прожили, как люди… И сорвался! Спасибо, детей нет, а то… Я-то хоть где перекантуюсь, а дети?
— Ушла б ты от него, — сказала я, отчаянно зевая и ставя чайник. — На кой он тебе?
— Люблю, — понуро сказала Лида. — Извини, что я так рано в выходной, но у меня никого больше нет. К предкам не пойду, они мне уже двадцать раз говорили, мол, сама, дура, виновата. Подруг не осталось, ты вот единственная, к тебе и подалась…
— Ты иди умойся пока. Крайняя комната свободна. Средняя моя, в левой жилец, не буди, он ночами работает.
Лида посмотрела на меня с намеком, но я отвернулась.
— Иди, умывайся. Зареванная вся… Я пока завтрак приготовлю.
Готовить я не стала, бутербродами можно обойтись, зашла к Денису и осторожно тронула его за плечо.
— Что? — вскинулся он.
— Да ничего. Подруга моя приехала, я хотела предупредить, чтобы ты в трусах не рассекал.
— Не имею такой привычки. Малоэстетичное зрелище.
— Ну а вдруг? — улыбнулась я. — Ден… тебе получше?
Он кивнул.
— Извини за вчерашнее. Накатило что-то… — Он вздохнул. — А твоя подруга…
— Видимо, поживет, — сказала я. — У нее с мужем неприятности, он пьет сильно, вот она и кочует по знакомым, а у меня комната свободная, вот и… Ден? Ты что?
Мне показалось вдруг, что светлые серые глаза Дениса сделались зелеными. Освещение шутило, наверно, ветку вон к окну склонило, отсвет упал…
— Не делай людям добра, не увидишь зла, знаешь такую поговорку? — сказал он. — Но дело твое.
— О чем ты, Ден?!
— Ни о чем. Только я хотел бы поставить замок на дверь в комнату. Ты не станешь возражать?
— Да нет, конечно, — удивленно ответила я. Видимо, он опасался за свой ноутбук и прочие гаджеты, и не зря, эти штуковины были очень дорогими. И если мне Денис худо-бедно доверял, то пришлой девице с пьющим мужем — вряд ли.
* * *
Лида явно решила прописаться надолго. За ней это и прежде водилось, но тогда ее гонял мой суровый дед, он просто заявлял: «погостила — и хватит», да и с балкона мог вещички постоялицы вышвырнуть. А я не могла так поступить, я знала Лидкиного мужа — он был неплохой человек, вот если б только не пил! Лида его любила, пыталась вытащить, но куда там…
— Ну что же это ты от красивых девушек шарахаешься? — услышала я, открыв дверь в квартиру. — Или тебе и… того уже не нужно?
— Отвали, — ясно и четко ответил Денис.
Я замерла в дверях, ожидая развития ситуации.
— А, так ты Верку трахаешь? Ну да, что ж, трешка в таком районе — это не кот нассал… Ясно, что у тебя на уме! Как только ее окрутил, дурищу? — изгалялась Лидка. — Хотя ты ничего себе, видный и не бедный, сразу видно. Ну а что ноги нет, так не ногой же ты ее…
И тут раздался звук оглушительной оплеухи и взвизг.
— Пошла вон, тварь, — каким-то незнакомым ледяным тоном произнес Денис. — И чтобы я никогда больше не видел тебя рядом с Верой. Я не шучу.
Я едва успела посторониться, когда мимо пролетела перепуганная мало не насмерть Лида с горящей щекой и едва застегнутой сумкой наперевес. Я подождала немножко и вошла. Денис спокойно варил кофе.
— Это что было? — спросила я.
Он развернулся, тяжело опираясь на костыль. Глаза у него снова
