но сейчас прятаться уже поздно. Кевин нас увидел.
– Эй, привет! – Он подходит ближе. Сара быстро опускает глаза на экран телефона.
– Я не знала, что ты здесь работаешь, – говорю я.
– Помощник управляющего. – Он гордо демонстрирует значок. – И должен заметить, денек сегодня непростой.
– Верю. Что происходит? – спрашиваю я, и в ту же секунду меня задевает своей тележкой какая-то женщина. – Ощущение такое, словно вы оказались на пути миграции стада антилоп гну.
– Сейчас дни Летней Тройки, – объясняет он. – Сначала распродажа к Четвертому июля, потом полная распродажа товаров для плавания, и сразу за ней – акция для тех, кто начинает готовиться к школе заранее. Тут до августа зоопарк будет. – Взглянув на Сару, Кевин слегка краснеет. – Ты ведь скоро уезжаешь? В Университет Джорджии, да?
– Да, – с вежливой улыбкой отвечает Сара.
– Надеюсь, они меня примут в следующем году в баскетбольную команду. У них очень сильные игроки.
– Точно. – Сара расцветает, словно по волшебству забыв про неловкость. – Тебе стоит съездить туда и посмотреть, вдруг не понравится.
– Да не-е, если они дают хорошие условия для стипендиатов, мне точно понравится.
Сара разражается длинной речью о том, насколько хороши Афины вообще и Университет Джорджии в частности. Мне стоит большого труда удержаться от смеха. Не поймите меня неправильно, в Университете Джорджии отличная программа для ветеринарных врачей, поэтому я совершенно не против там учиться, если смогу поступить, но увлеченность Сары своей альма-матер уже давно вышла на другой уровень. Рассеянно думая о своем, я слышу оповещение о новом сообщении.
Мама: Ты где?
Майя: В «Таргете», помогаю Саре с покупками.
Мама: Когда закончите?
Майя: Уже заканчиваем.
Мама: Захвати красные и синие тарелки и салфетки для ифтара[7], чтобы у нас были запасные. И возвращайся поскорее. Нужно собраться всей семьей, поговорить.
Я кидаю телефон обратно в сумочку. Не хочу я собираться и разговаривать обо всем этом! Хочу делать вид, что ничего не происходит.
Мы прощаемся с Кевином, а потом идем за тарелками и салфетками, как мама и просила.
– Все прошло неплохо, – говорит Сара, провожая взглядом удаляющуюся спину Кевина.
– Ага, – киваю я, чувствуя небольшое облегчение. – Пожалуйста, скажи мне, что завтра ты свободна. Мне нужна компания на ифтар, который проводят в рамках подготовки к выборам. Еда будет отличная.
– Я буду с ребенком сидеть. Прости.
Я как раз собираюсь предложить отправиться в «Периметр-молл», чтобы провести там время до ужина, но тут у Сары жужжит телефон. Она опускает взгляд на экран и тут же мрачнеет.
– Дженна решила выбрать другие цвета для вашей комнаты? – спрашиваю я.
– Это Лукас, – морщится она. – Он сломал запястье. Просит подменить его сегодня вечером в «Скитерс».
– Что? – пищу я. Голос у меня вдруг стал на две октавы выше. – А они не могут кого-то другого найти?
– Моя очередь. Прости, Майя. Я правда очень хотела спокойно поболтать. – Она снова смотрит на экран телефона. – По-моему, вечером в пятницу я свободна. Могу написать маме Хена, спросить, нужна ли я ей, а потом связаться с тобой.
Я пожимаю плечами. И вовсе я не собираюсь дуться на то, что моя лучшая подруга пытается впихнуть меня в свой график, словно собирается встречаться не со мной, а со своим стоматологом. Она же ведь не уезжает совсем скоро, так что мы сможем видеться только на каникулах, ничего такого. Ага.
Не хочу я обо всем этом разговаривать.
Если бы вы спросили меня, что я выберу: сидеть сейчас на кушетке напротив родителей или сунуть руку в осиное гнездо… Нет, гнездо я не предпочту, конечно, но мне точно нужно будет обдумать предложение.
Мои родители вообще-то классные, обычно мне нравится проводить с ними время. И даже моменты, когда мы вот так сидим напротив друг друга в гостиной, случаются нередко, особенно в Рамадан, когда надо скоротать несколько часов до ифтара и можно будет прекратить дневной пост. Обычно мы играем в «Доббль», «Уно» или «Пандемию» (да, мой папа – зануда).
Но не сегодня. Сегодня мы собрались не для того, чтобы провести время вместе.
Вместо этого мы пытаемся разобраться, как жить в будущем, в котором мы больше не семья. Я до сих пор не отошла от этой новости. От того, что папа уедет. Что это к лучшему. Что они не хотели до такого доводить. Мои родители спрашивают у меня, какие цветы посадить у почтового ящика весной и в какой цвет покрасить столовую, но о том, что наша семья рассыпается на части, они меня поставить в известность не сочли нужным.
Конечно, это не должно было так меня потрясти. Я ведь слышала их ссоры с середины учебного года. Видела расстеленную постель в комнате для гостей. Просто мне казалось, они смогут с этим справиться, что бы «это» ни было. Мы же семья. Члены семьи ссорятся. А потом мирятся и продолжают жить дальше. И до этого дня мне в голову не приходило, что «жить дальше» может означать не то, о чем я все это время думала.
– Майя?
Они выжидающе на меня смотрят.
– Грузчики приедут завтра, – говорит мама. – Днем.
– Офис аренды все еще пытается отыскать для меня дополнительный ключ, – добавляет папа. – Я тебе передам его сразу же, как получу.
– У тебя есть какие-то вопросы? – Это мама.
– Например?
– Обо всем… – Мама указывает на собранные наполовину коробки, которые стоят вокруг. – Какие-нибудь мысли?
– Поздновато для мыслей, разве нет?
– Мы просто хотим быть уверены, что у тебя все в порядке, – говорит папа. – Если ты хочешь сказать что-то, мы готовы выслушать.
– Вы уже определились с датой? – Я прочищаю горло. – До какого числа вы хотите жить отдельно?
Жить отдельно. Эти слова тяжело срываются с языка, как будто каждое весит тонну, а я немедленно начинаю думать о разводах и неулыбчивых судьях с деревянными молоточками.
– Мы пока не знаем. Разберемся по ходу дела, – отвечает мама.
– Это как понимать?
– Я снял квартиру в краткосрочную аренду, ее нужно продлевать каждый месяц, – объясняет папа.
– И все равно я не понимаю, зачем вы делаете это сейчас. Во время Рамадана.
– Конечно. Но Рамадан подходит для таких вещей как нельзя лучше, – говорит мама. – Мы же должны весь месяц разбираться в себе. Надеюсь, время, проведенное в разлуке, поможет нам собраться с силами и понять, как быть дальше.
– Значит, в конце Рамадана, – уточняю я. Еще двенадцать дней. Не так уж плохо.
– Мы не уверены, – мягко поправляет папа. – Возможно, нам понадобится только двенадцать дней. Возможно – больше.
Уиллоу, моя кошка, проходит мимо, трется о мою ногу и уходит на кухню. Жужжит оповещение на телефоне.
Сара: Черт, прости. Бабушка Джесси сама с ним посидит. Я буду держать тебя в курсе, вдруг еще кто-то напишет.
– Ты не могла бы отложить телефон? – просит мама. – Мы понимаем, что сейчас в твоей жизни многое меняется.
– Спасибо за предупреждение.
– Майя, – вздыхает мама.
– Ты уже придумала, чем занять освободившееся время на каникулах? – спрашивает папа. – Я нашел несколько дневных лагерей, куда пока можно попасть. В «Мерсере», например, можно взять уроки робототехники. И в том танцевальном лагере, который рядом с маминой работой, еще два места осталось.
Танцевальный лагерь? Робототехника? Я молча смотрю на него, потом говорю:
– Я позвонила в общество спасения. Сейчас у них достаточно волонтеров, но они обещали перезвонить в следующем месяце. И Сара, возможно, пристроит меня работать по утрам няней. – Я перевожу взгляд на маму. – Так что смогу возвращать тебе машину как раз к моменту, когда ты едешь на работу.
– Я как раз хотела поговорить с тобой об этом. В следующие несколько недель у меня поменяется график. Крис передал мне очень запутанное дело, которое должно попасть в суд. Мне придется ездить в офис каждый день, пока мы с ним не разберемся.
– Ты, блин, шутишь, что ли?
– Майя, следи за языком!
– Черт… То есть… Прости. – Я морщусь. Суть Рамадана ведь не в том, чтобы ничего
