ненароком, не было ли недавно полицейских облав. Медея не слушала. Ее взгляд бегал по рынку в поисках еды получше.
Внимание привлек человек в широком капюшоне. Из-за собравшихся вокруг людей Медея не видела, на чем он стоит, но тот возвышался над слушающими. Обступившая его толпа внимала каждому слову. «Непривычно тихое сборище для такого количества народу», — подумала Медея.
Любопытство не дало устоять на месте. Ноги понесли девушку к человеку, который вещал что-то. Кларисса потянула Медею на себя, остановив. Пожилая женщина купила две лепешки и проворчала тихо:
— Погоди, тоже хочу послушать этого сумасшедшего.
Она сунула еду девушке. Медея вежливо отказывалась.
— Ешь давай, все тощее становишься, — прохрипела Кларисса.
Девушка брезгливо разглядывала лепешки. Даже прессованные тараканы выглядели аппетитней, чем эта еда. Сдавшись, она приняла пищу, оплаченную Клариссой. Привыкшая есть быстро, чтобы не тратить время попусту, пожилая женщина откусила лепешку прямо на ходу, пока они с Медеей приближались к человеку в капюшоне. Девушка, так и не притронувшаяся к лепешке, и жующая Кларисса встали сбоку от слушающих. Человек, возвышающийся на камне, медленно развел руками и произнёс:
— Наши помыслы определяют, какие мы люди и куда попадут наши души после смерти. Создатель, он все видит! Все наши дела! Следит за людьми безотрывно, но взор его не всесилен. Под землю он проникнуть не может, оттого здесь множится грязь! Поэтому на помощь нам он послал Пророка, чтобы мы стали лучше, чище!
Кларисса с Медеей переглянулись. По мнению девушки, грязь множилась, потому что люди не убирали за собой мусор, а чтобы быть чище, нужно мыться, чем жители трущоб часто пренебрегали.
Немного послушав речь человека в капюшоне, пожилая проститутка, доевшая лепешку и вытершая руки о плащ, махнула Медее на переулок, ведущий обратно в притон. Девушка покосилась на говорившего непонятные вещи, затем пробежалась взглядом по толпе. Человека в капюшоне настолько внимательно слушали, что на ее блуждающие по чужим лицам красные глаза никто не обратил внимания.
Это выбивалось из обычной реакции. Медее казалось, что сбрось она сейчас плащ, никто на нее не посмотрит.
— Его светлый лик поможет нам пройти сквозь тьму вместе. Никто вас не осудит за прошлое, но Пророк подарит вам будущее!
Дальше двое, пришедших на рынок поесть, не слушали. Кларисса с Медей удалялись от говорившего. Скрывшись в переулке, девушка недоуменно пробурчала себе под нос:
— Что еще за Создатель? И Пророк?
Кларисса неодобрительно покачала головой:
— Есть люди, что отрицают эволюцию и верят, что нас создал высший разум. В архиве об этом почитаешь, когда получишь хорошую должность в цитадели.
Медея старой проститутке про свои планы особо не рассказывала, но не удивилась, что та догадалась самостоятельно.
— Не рассказывай мне про цитадель, — тихо произнесла девушка, прижимаясь поближе к Клариссе.
За разглашение информации из цитадели следовало наказание. От большого штрафа до тюремного заключения. Все зависело от серьезности данных, переданных третьим лицам. Даже сотрудникам нельзя делиться между собой информацией, связанной с их работой, если на это специально не выдали разрешение сверху. Об этом всем Медея узнала во время обучения в академии. Стало понятно, почему Силия никогда не рассказывала о своей должности.
Клариссе же эти правила были известны. Бывшая работа врачом и проживание во втором секторе в прошлом подразумевали нахождение на должности в цитадели.
— Детка, если меня в таком возрасте накажут за то, что я тебе рассказала о существовании религии, когда та уже появилась на улице, то правительство лишь обречет налогоплательщиков кормить лишний рот.
— Религия, — протянула Медея новое слово. — Это как вера?
— Не совсем, но очень похоже. Верить ты можешь во что угодно просто так, а у религии есть законы, за несоблюдение которых можно получить наказание.
— А кто наказывает? — хмурясь, поинтересовалась Медея.
— Религиозные фанатики, кто еще, — ворчала Кларисса.
Погрузившаяся в раздумья, девушка не заметила, как они вернулись в притон. Вывеска «У мамочки», начерченная на плотной мешковатой ткани, свисающая над входом, вернула Медею в реальность.
— Ты почему не съела ничего? — указывая на лепешку у Медеи, спросила Кларисса, щурясь.
Девушка перевела взгляд на еду и поморщилась.
— Она грязная какая-то, повар ее что по полу валял?
Кларисса звонко рассмеялась и забрала еду себе:
— Избаловала тебя хорошая жизнь. Глядишь, совсем от трущоб отвыкнешь. Оно и к лучшему, нечего тебе здесь делать.
Медея недовольно потянулась к лепешке в попытке доказать, что она совсем не изменилась за время проживания в чистых районах Парвуса. Кларисса цокнула языком и остановила девушку:
— Ну и зачем?! Иди домой и поешь нормально. Нечего стыдиться приличной жизни. Никто в трущобах не хочет есть эти лепешки, у них просто выбора нет, а у тебя есть.
— Но ведь я случайно там оказалась, а могла и в трущобах жить, — парировала Медея.
— Но ведь не живешь. Да и в трущобах люди по-разному живут. Не все так питаются.
Девушка сощурилась на стоя́щую рядом и сложила руки на груди:
— Так и ты хорошо зарабатываешь, зачем тогда лепешки эти ешь?
— Перебои в поставках яда, а жить в минус я не люблю, — деловито сообщила старая проститутка. — Вот и приходится экономить, пока торговля не возобновится.
Укол совести в груди Медеи был болезненным. Девушка старалась сохранить нормальное выражение лица. В штабе на полке холодильника лежали две пробирки с ядом.
Медея неловко переступила с ноги на ногу и уткнулась глазами в каменную стену. Она не хотела продавать яд никому, кроме аптекаря, но совесть душила. В конце концов, Кларисса не чужой человек, и Медея не хотела, чтобы та голодала.
Девушка тяжело вздохнула перед тем, как пойти в штаб.
— Не нужно, — остановил сиплый голос. Медея перевела удивленный взгляд на говорившую. Кларисса продолжила: — Детка, не сто́ит помогать, если тебя после этого будет мучить совесть. Поганая помощь получается. — Кларисса подмигнула. — И поешь нормальной еды. Будешь нищей, — будешь плохо питаться. А пока возможность есть, пусть организм копит полезности. Но лучше уж всегда нормально питайся.
Морщинистая проститутка по мере наставлений оказывалась все дальше. Она обворожительно улыбнулась Медее на прощание и скрылась за дверью притона с лепешкой в руке.
Медея стояла на улице, глядя под ноги. Мимо проходили люди. От большей части пахло отсутствием душа в их домах. Раньше девушка этого не замечала. «Неужели настолько привыкла к хорошей жизни?» Девушке было противно от самой себя. Она знала, что многие в пятом секторе жили в бедности, а некоторые и за ее чертой.
— Какой уж тут душ, — сказала Медея себе под нос. — Им приходится есть эти уродливые лепешки.
Она хмурилась и
