Возле костра на разном расстоянии лежало несколько человеческих тел. Всего Дима насчитал пятерых: двух молодых женщин, мужчину, старика и, что самое ужасное, ребенка или, может, подростка. Все пятеро были убиты, причем без особого сожаления – из тел торчали стрелы, а мужчина, все еще сжимавший в руках булаву, был весь иссечен, его рубаха насквозь пропиталась кровью.
К горлу юноши подступила тошнота, но он, зажав рот ладонью, сдержался. Прижавшись к стене еще сильнее, парень осторожно пополз в сторону ближайшей башни, стараясь лишний раз не шуметь. Костер еще ярко пылал, а значит, убийца все еще рядом. Не стоило мелькать на стене в свете многочисленных звезд и полной луны.
Забравшись в башню, парень оказался в спасительной темноте. Будто только этого и дожидаясь вдалеке раздались голоса, приближавшиеся к замку. Сердце учащенно забилось, а руки стали влажными от пота. Захотелось куда-то сбежать, но парень припал к дверному косяку и осторожно выглянул во двор, оставаясь под покровом башенной темноты.
Через распахнутые ворота вошло четверо мужчин. Одеты они были весьма необычно – в стеганную броню, куртки из плохо обработанной кожи и шкур, а один, кажется, носил кольчугу. Двое были вооружены луками, еще парочка таскала за спиной чуть поредевшие связки дротиков в кожаных колчанах. Каждый был вооружен чем-то и для ближнего боя, будь то топоры, копья или короткие мечи. Те, что носили дротики, держали за спиной по деревянному щиту. Прислушавшись к разговору, юноша с удовлетворением понял, что прекрасно их понимает.
— Нахрена ты всех баб перебил, Косой?! Тебе лук хороший выменяли, чтобы нас прикрывать и по драпающим палить, а не по бабам!
— Отвали, Рубец, не сдержался! А будешь орать в следующий раз из своей задницы стрелы выдергивать будешь!
— Хватит сраться! Мы здесь за Осколками, баб в Городе снять можешь, Руб.
— Это не то, тут интереснее…
— Завались! Берите Осколки и пошлите, не хватало еще так близко к Гнили ошиваться.
— Так мы тут ночевать не будем? Замок же нормальный еще, может, отдохнем, а поутру пойдем?
— Не, не, мужики, вы как хотите, а я рядом с Гнилью даже срать не сяду. Седой же говорил, чтоб мы тут поаккуратнее были.
Переговариваясь о чем-то непонятном, четверка принялась обходить трупы и распарывать одежду на их груди, что-то из нее выдергивая. Подробнее с такого расстояния разглядеть было невозможно.
— Твою ж мать, семь Осколков, половина едва голубые, два серых и один чуть красный. Дерьмово как-то. Сколько Седой содрал за информацию?
— Три серых, с тех новичков, что завалили в конце прошлой недели и пару кинжалов. Сталь там все равно была отвратная, так что вообще не жалко.
— Все же старик многовато запросил, уж больно тусклые Осколки.
— Ладно, не воняй, берите, что приглянется и валим отсюда, в лесу за рекой фирт уже пару раз выл, слышали?
Воины зашевелились, быстро перебрали нехитрые пожитки убитых и побросав самое ценное в мешки, поспешили прочь. Наблюдавший за всем этим парень наконец-то облегченно выдохнул. Привалившись к стене, он соскользнул на запыленный пол и уставился на затянутый паутиной потолок.
— Куда я, мать твою, попал? Люди рубят друг друга топорами и мечами… ради чего? О каких Осколках они говорят?
Просидев, почти не двигаясь несколько минут, парень все же заставил себя подняться на ноги. Бандиты уже должны были уйти, а ночевать старинной башне, дверь в которую давненько исчезла, не хотелось совершенно.
Осторожно спустившись по скрипучей лестнице, парень вышел во двор и приблизился к грозно трещавшему хворостом костру. Теперь, когда до трупов оставалось не больше нескольких шагов, смотреть на них было особенно тяжело. Юноша не помнил, насколько впечатлительным он был раньше, но вид окровавленных тел вызывал тошноту. Хорошо, если бы бедолаги были убиты одной стрелой или дротиком, но почти все, кроме женщин, подстрелленых из лука довольно профессионально, явно были добиты. Живот подростка был проколот копьем, лицо старика превратилось в кашу после удара булавой. Тело мужчины и вовсе было усеяно множеством ран и царапин, в животе зияла глубокая колотая рана, а висок оказался вмят тяжелым ударом. Шея при этом изогнулась под нездоровым углом.
Кое-как подавив тошноту, парень присел возле подростка – мальчишки лет четырнадцати, и отогнув край рубашки, глянул на то, что скрывалось на его груди. На уровне сердца, там где сходятся ребра, на коже отчетливо отпечатался черный круг, не больше трех сомкнутых пальцев в диаметре. В центре находился еще один кружок, в который, мог пролезть мизинец, будь круг осязаем. Сейчас же это напоминало темную татуировку, края которой были залиты кровью, что, впрочем, не сильно выделялось на фоне проколотого живота.
Отвернувшись от мальчишки, юноша глубоко вздохнул и, желая унять дрожь, отошел на пару шагов. В голову пришла очевидная догадка и, быстро закатав одежду, парень уставился на собственную грудь. Как он и думал, в ее центре находился такой же круг, разве что этот был серым и как будто чуть выпуклым, как цифры, написанные шрифтом Брайля на еще новых купюрах.
— Да что здесь происходит? — прошептал парень, опуская свитер.
Не желая больше стоять рядом с трупами, он решил дойти до ворот. Убийцы, конечно, сказали, что уходят, но мало ли кто еще захочет посреди ночи наведаться в старинный замок? Закрыть вход во двор не стоило и мечтать, но хотя бы осмотреться не помешает.
Ворота оказались обращены в сторону пологой части холма. Как и ожидалось метрах в ста или чуть больше от стены лежали еще два турпа. Похоже, парочка бедолаг, остановившихся в замке, на ночь сбежала через один из проломов в стене, но уйти от бандитов не смогла.
