универсальный характер. Композитор моделирует различные музыкальные стили эпохи Ж. Б. Люлли, И. С. Баха, К. В. Глюка, поставив своей целью установить «господство порядка над хаосом». Это характерно для Стравинского, всегда отличавшегося стремлением к строгой рациональной дисциплине творчества, не допускавшей эмоциональных перехлестов.
Да и сам процесс сочинения музыки Стравинский осуществлял не по наитию, а «ежедневно, регулярно, наподобие человека со служебным временем». На протяжении всей жизни он был настоящим «трудоголиком». Он мог без перерыва работать по 18 часов. В 75 лет у него был 10-часовой рабочий день: до обеда он 4–5 часов занимался сочинением музыки, а после обеда 5–6 часов посвящал оркестровке или переложениям. В этом он был сродни своему кумиру Чайковскому.
Я был рожден не вовремя. По темпераменту и склонностям мне надлежало, как и Баху, хотя и иного масштаба, жить в безвестности и регулярно творить для установленной службы и Бога. Я устоял в мире, в котором был рожден… я выжил… несмотря на торгашества издателей, музыкальные фестивали, рекламу…
Всё более крепнущие деловые связи с США, где он дважды успешно концертировал, а в 1939 г. прочел курс лекций по эстетике в Гарвардском университете, побудили его переехать в начале Второй мировой войны в Америку. Он обосновался в Лос-Анжелесе.
В США Стравинский приобрел необычайную популярность. Его узнавали на улицах. В связи с этим анекдотично звучит рассказ композитора об истории, произошедшей с ним в Нью-Йорке.
Стравинский взял такси и с удивлением прочитал на табличке свою фамилию.
— Вы не родственник композитора? — спросил он у шофера.
— Разве есть композитор с такой фамилией? — удивился шофер. — Впервые слышу. Стравинский — фамилия владельца такси. Я же не имею ничего общего с музыкой. Моя фамилия — Пуччини.
В 50-60-е гг. композитор погружается в музыку добаховской эпохи, обращается к библейским, культовым сюжетам, а с 1953 г. начинает применять жестко конструктивную додекафонную технику сочинения. Он создает «Священное песнопение в честь апостола Марка» (1955), балет «Агон» (1957), «Монумент Джезуальдо ди Веноза к 400-летию» для оркестра (1960), кантату-аллегорию «Потоп» в духе английских мистерий XV в. (1962). Кульминацией творчества Стравинского стал Реквием («Заупокойные песнопения», 1966). Свой последний шедевр Стравинский написал в 84-летнем возрасте, когда был уже тяжело болен и предчувствовал свой скорый уход. «Реквиемом», по сути, он подвел итог прожитой жизни.
«Я всю жизнь по-русски говорю, у меня слог русский. Может быть, в моей музыке это не сразу видно, но это заложено в ней, это — в ее скрытой природе».
Одним из последних сочинений Стравинского был канон на тему русской песни «Не сосна у ворот раскачалася».
Композитора не стало 6 апреля 1971 года. По его желанию он похоронен в Венеции рядом с Сергеем Дягилевым.
В 1962 году после почти полувекового отсутствия И. Ф. Стравинский приехал на родину. Этому посвящена вторая часть моей заметки.
Стравинский в СССР
В 1962 году Стравинский посетил СССР. Именно тогда произнес он знаменательные слова:
У человека одно место рождения, одна родина — и место рождения является главным фактором его жизни.
Формально пригласил в Советский Союз Игоря Федоровича первый секретарь Союза композиторов Т. Н. Хренников. Он, прежде усиленно лоббировавший запрет в СССР музыки Стравинского, в 1958 году добился отмены партийного постановления 1948 года, заклеймившего «формализм в музыке», а, следовательно, и творчество Стравинского.
Но конечно, решение о приезде композитора не могло быть принято без одобрения высших властей.
Признания эмиграции прежде бывали посмертными — так, с конца 50-х в СССР стал классиком Иван Бунин, умерший в Париже в 1953 году. Бывали «прощенческими» — когда, раскаявшись в ошибочном «непонимании революции», навсегда вернулись «красный граф» Алексей Толстой, Прокофьев или Вертинский. Но визит знаменитого эмигранта, который, приехав, здесь не останется, а вернется в свою заграничную (то есть белогвардейскую) Россию, — такое случилось впервые.
Конечно, в 1962 году русского «интуриста» в лагерь бы не отправили. Но кто-то сам не захотел бы съездить, — для Набокова, например, было бы немыслимо оказаться не в Петербурге, а в Ленинграде. Кого-то— скажем, все еще здравствовавшего Керенского, в СССР наверняка бы не пустили. Возможно, извинительным для Стравинского обстоятельством был его отъезд из России еще до революции.
Визит Стравинского широко освещался советскими средствами массовой информации.
Его принимали первые лица государства, включая Н. С. Хрущева
Стравинский и министр культуры СССР Е. А. Фурцева
Концерты Стравинского состоялись в Москве и Ленинграде. Перед одним из них, в легендарном Большом зале Ленинградской филармонии, Игорь Федорович произнес трогательную речь. (Поражает чистый, правильный русский язык, который композитор сумел сохранить после почти 70 лет отсутствия на родине).
Вот эта краткая речь.
Я хочу вам кое-что сказать. 68 лет тому назад я вон в том углу сидел с моей матерью и слушал концерт Чайковского, которым дирижировал Направник. Это было через две недели после смерти Чайковского, которую я очень хорошо помню. И дирижировал Направник той же самой программой, которой дирижировал Петр Ильич за две недели до своей смерти. Это был очень памятный для меня концерт. Тогда я в первый раз был в этом зале. А сегодня я в первый раз в этом зале сам дирижирую, и это для меня большущий праздник. Вот о чем я вам хотел поведать.
На концертах, прошедших с грандиозным успехом, исполнялись сюиты из балетов «Петрушка» и «Весна священная» и несколько вполне традиционных более поздних вещей. Но и они были для советских оркестров непривычны — отмечая промахи исполнителей, Стравинский напишет: «Как мало еще знают эту музыку в Советском Союзе».
Когда эксцентричный Стравинский на концерте в Москве устал кланяться, а аплодисментам не было конца, он вышел на сцену в пальто с целью показать, что пора оканчивать концерт. В пальто он и продирижировал своей оркестровой обработкой песни «Эй, ухнем». Устроители визита не знали, что Стравинский ее сделал в 1917 году, участвуя в объявленном Временным правительством конкурсе на новый гимн России.
Несмотря на то, что результаты уговоров были известны наперед почти наверняка, композитора всё же уговаривали остаться в СССР. Принимая его, Хрущев предложил ему просторную квартиру в центре Москвы и намекнул на ряд привилегий, который тот получит, если решит остаться на родине. Он даже предложил Стравинскому получить назад родовое имение.
Но Стравинский обосновывал свой отказ неприятием советской цензуры и неясностью своей дальнейшей судьбы в случае смены власти.
Одним из главных
