представил гостя отец. – Моя жена – графиня Эдит Мэллоун и мой сын – виконт Кристофер Мэллоун.
На слове «виконт» губы инспектора дрогнули, почти скривившись в ироничной усмешке.
– Примите мои соболезнования. – Голос у Икабода Роудвуда оказался под стать внешности, такой же невыразительный.
– Присоединитесь к трапезе? – спросил отец, когда с формальностями было покончено.
Гость обвел взглядом стол, прищурился, сглотнул слюну, но неподкупно задрал острый нос:
– Благодарю, но я слишком устал с дороги.
– Тогда еду подадут вам в комнату. А завтра, когда отдохнете, мы обсудим дело, что привело вас в Мэллоун-холл.
Слуга, повинуясь жесту хозяина, вызволил из пальцев инспектора саквояж и направился прочь. Тому не оставалось ничего иного, как последовать за ним. Дверь закрылась, шаги стихли, и только тогда все сели.
– А я собирался устроить пикник, – негромко произнес Кристофер.
– Вот и устроишь. И инспектора с собой заберешь.
Кристофер и бровью не повел, ткнул в поджаристый кусочек говядины, но тот, не пожелав наколоться на вилку, скользнул к краю тарелки. Кажется, визит инспектора пошатнул и без того хрупкое душевное равновесие отца. Его взгляд стал сосредоточенным и мрачным, такой бывал, когда что-то не ладилось с арендаторами или… в Палате. Ни к тем ни к другим делам Кристофера не допускали, – впрочем, не сильно-то ему и хотелось. Просиживанию штанов в кабинете он предпочитал прогулки, охоту, приемы и встречи. Единственное исключение – библиотека. Кристофер любил читать, особенно ему нравились труды о тех днях, когда страной правил Король. Он стал первым правителем объединенного Королевства, принес ему долгие годы мира, остановив набеги захватчиков с севера; он основал первый рыцарский орден, заключил союз с волшебными существами, покровительствовал ремеслам и искусствам… Дни правления Короля виделись Кристоферу воплощенным идеалом. Он даже не пытался отличить вымысел от правды, тем более что в книгах они так причудливо и тесно переплетались, что оставалась только вера в легенду.
Из этого увлечения рыцарством выросла и вторая любовь Кристофера – фехтование на мечах. До девятнадцати лет он занимался с приглашенным учителем три раза в неделю, но в прошлом году старый мастер уехал в солнечную Латинию, а искать нового не стали. Тренировки сошли на нет, навыки владения мечом, и без того средние, стали ухудшаться.
– Ты совсем ничего не съел, – негромко заметила мать.
– Аппетит пропал.
Отец вышел из столовой, и Кристофер остался наедине с матерью, закутанной в черное. Находиться рядом не хотелось. После смерти Джозефа она превратилась в тень себя: стала тихой, дрожащей, могла в любой момент заплакать. Вот как сейчас – стоило двери за спиной отца захлопнуться, как глаза матери заблестели от слез, а нос покраснел. Аппетит, и без того неважный, совсем исчез. Кристофер жалел мать, но не знал, чем ей помочь, а единственная попытка утешить ее привела к тому, что она заперлась в покоях, не в силах унять истерику. Помог только лауданум.
– Доброй ночи, матушка, – произнес Кристофер, поднимаясь.
Она в ответ слабо улыбнулась.
* * *
В спальне ждала крата. Она лежала на кровати, разметав рыжие кудри по подушкам, но, едва Кристофер переступил порог, села. Движение получилось текучим и плавным, красивым.
– Господин мой, – хитро улыбнулась Дали.
Кристофер сотни раз просил ее не называть его так, язык до мозолей стер, но упрямое создание не обращало на просьбы внимания, а приказывать не хотелось. Она была ему другом, он узнал ее первой из домашних фей, и раньше, до того как Кристофер отправился в школу, а затем в университет, они проводили вместе сутки напролет. Крата играла с ним, гуляла с ним, рассказывала ему истории, а он приносил ей самые свежие сливки и позволял быть собой. Казалось бы, какая мелочь, но Кристофер знал, как жили домашние феи при прошлом Мэллоуне с проявившейся волшебной кровью, знал, что одно его слово может лишить Дали даже тела, оставив лишь обязанность защищать дом и хозяина. Знал и никогда не приказывал. Впрочем, крата знала границы дозволенного, и если и проходилась, то по самому краешку.
– Я же говорил…
– Знаю-знаю, не называть тебя так. – Дали приподняла изящную ладошку и пошевелила пальчиками, показывая свое пренебрежение. – Сегодня ты избегал меня.
– Разве? – Кристофер достал из ящика стола бумагу, чтобы лично написать приглашения.
Обиду в голосе краты он проигнорировал: сосредоточился на тексте, стал прикидывать, на какое время назначить пикник, чтобы гостям не пришлось собираться впопыхах, а слугам – торопиться с готовкой. В качестве места он выбрал старый яблоневый сад на холме: оттуда открывался живописный вид на городок, а яблони давали достаточно тени, чтобы даже жаркий день сделать приятным.
– Да! – отозвалась Дали. Она поднялась с кровати и, подойдя к Кристоферу, с интересом изучила приглашения. – И даже сейчас тебе куда интереснее писать эти записки, чем общаться со мной!
С этим он поспорить не мог. Ему действительно было не до краты: приглашения требовалось запечатать, найти слугу, который отнесет их адресатам, а еще отдать распоряжения о подготовке закусок. Кристофер занимался подобным второй раз в жизни и чувствовал себя не очень уверенно, куда чаще он становился гостем, причем самым желанным и почетным.
– Прости, – все-таки повинился Кристофер, не столько раскаиваясь, сколько не желая злить крату. – Но мне сейчас не до праздных бесед!
– Я вижу, – холодно произнесла она, вложив в эту короткую реплику и презрение, и досаду.
Она все чаще обижалась, когда у него не хватало времени на нее, и это одновременно и злило, и огорчало, ведь Кристофер не хотел причинять ей боль, просто теперь, кроме Дали, у него появились и другие интересы! Новые занятия (она терпеть не могла, когда он уезжал на охоту или на приемы), новые люди (пару раз угольки из камина обжигали приятелей из университета, гостивших в Мэллоун-холле), а теперь вот и Эбигейл Айвз, загадка которой не давала Кристоферу покоя.
– Ну, Дали, – начал было он, но фея исчезла: то ли ушла, то ли просто скрылась от взгляда.
Кристофер покачал головой и отправился искать слуг. В большинстве поместий те вечерами собирались на кухне: перемыть посуду, сделать заготовки на завтрашний день, поужинать и, в конце концов, посплетничать. Мэллоун-холл исключением не был, поэтому на кухне Кристофер обнаружил и бессменную властительницу очага миссис Кук, и Стиви, сына конюха, который частенько выполнял работу посыльного, и другую прислугу. Раздав распоряжения, весьма довольный собой Кристофер направился к оранжерее. Он любил ее вязкую теплоту, наполненную ароматами сладких цветов, к тому же чаще всего обиженная крата уходила именно туда. Ссориться с домашними феями не хотелось, следом за Дали могли взбунтоваться и другие, такое уже случалось. Целый месяц пришлось задабривать соседей, оказавшихся совсем не добрыми, – оставлять молоко и каждый день просить прощения.
Краты в оранжерее не оказалось. Зато там, к удивлению Кристофера, обнаружился Икабод Роудвуд. Инспектор тихо шел, даже крался, по засыпанной песком дорожке. Что он искал или от кого прятался, Кристофер не понял, но на всякий случай затаился, осторожно наблюдая за гостем от дверей, пока тот не свернул и не скрылся за толстым стволом пальмы и резными острыми листьями неизвестного растения. Слежка ничего не дала: Роудвуд бродил по оранжерее совершенно бесцельно, он то замирал, разглядывая цветы или недавно вскопанную землю, то шел мимо, едва скользя по ним взглядом. Кристоферу это надоело. Он, уже не таясь, двинулся к инспектору. Когда песок под ногами зашуршал, Роудвуд вздрогнул и обернулся.
– Что вы здесь делаете? – нервно спросил он.
Кристофер вздернул бровь, показывая, что у него гораздо больше прав задать подобный вопрос, но вместо этого вежливо ответил:
– Прогуливаюсь перед сном. – И, выдержав паузу, поинтересовался: – А вы?
Инспектор замялся, метнулся взглядом по сторонам, но никакого предлога не нашел.
– Мне казалось, вы устали с дороги, – участливо продолжил Кристофер, и это неожиданно придало Роудвуду сил.
– Устал! – вызывающе подтвердил он. – Но потом поужинал и решил, что хочу прогуляться, думал, что из оранжереи есть выход в сад!
– Проводить вас?
Гостеприимный тон, столь сладкий, что от него сводило зубы, инспектору не понравился – Кристофер заметил, как гневно дернулась его щека. Роудвуд прекрасно расслышал в медовой доброжелательности предостережение: виконт не потерпит подобного поведения и в следующий раз столь вежлив не будет.
– Спасибо, не стоит. – Инспектор снова, как в столовой, вздернул нос. – Пожалуй, я все-таки пойду спать. Дорогу до спальни я помню.
Кристофер склонил голову, принимая ответ гостя, и, не настаивая на своем предложении, пожелал ему доброй ночи. Ответной любезности не дождался – инспектор ссутулился и ушел.
Удивительная дерзость!
