не донесла, снова провалилась в сон.
Утром проснулась относительно бодрой, руки-ноги не тряслись, голова еще гудела, но вполне терпимо, в вот с глазами была беда-беда. Кроме того, что я еле разлепила слипшиеся веки, оказалось что глаза жжет, будто в них песка насыпали, и перед ними плавают то черные мушки, то цветные пятна.
“Так-с, Сонечка, похоже, у кого-то сотрясение и коньюктивит, – думала я, тихонько бредя в ванную. – Хорошо что меня вчера соотечественники подобрали, не бросили, я хотя бы не на улице ночевала, а во вполне себе комфортных условиях. Еще и врач осмотрел. Надо про глаза еще сказать, может, капли или мазь даст”.
Заботливые хозяева приготовили своим постояльцам не только свежие полотенца, но и халат с одноразовыми тапочками, что казалось очень щедрым для такого странного места в не самом благополучном районе.
“А еще мои спасители говорили, что я десятая и за меня должны заплатить, – вспоминала я вчерашнее. – Подозрительно, но объяснимо. Например, у них недобор, а финансирование, как у нас в школах, подушевое, идет от бюджета. Но мне-то что делать дальше? До родного консульства пешком не добраться, а в полицию мог и Макс заявить. Приду сама, придется признаваться кто я, и тогда они муженька моего вызовут. А к нему в комплекте идет Кэт и афро-арабы или кем она меня там запугивала”.
В ванной обнаружились одноразовые зубные щетки и все остальное мыльно-рыльное, и я приводила себя в божеский вид под невеселые мысли.
Мда, зря я о Европе плохо думала. Этот кризисный центр на первый взгляд кажется весьма недурен. И парни с женщиной по-русски говорили вроде, может она поможет, как соотечественнице? А то я пути бегства совсем не продумала…
Но сначала в любом случае вылечиться, где-то была аптечка, надо изучить ее содержимое. И начать с глаз, жжется все, спасу нет, прохладная вода облегчения почти не принесла. Полезла в рюкзак – так, что тут у них может оказаться альбуцидом?
Стоило подумать о лечении, как в дверь вежливо стукнули и вошла вчерашняя девушка с подносом.
– Мисс, вам надо выпить лекарства и поесть, – с улыбкой сказала она на превосходном английском и чуть присела.
Охренеть, можно подумать, я не в Германии, а в старой доброй Англии оказалась! Это из-за того, что я англоязычной туристской прикинулась? Ага, с трусами и тушенкой в рюкзаке… Интересно, когда они узнают, что это не так, меня вышвырнут? Или поселят в каморке под лестницей?
Я молчала, а девушка-горничная поставила на стол тарелки и отдельно небольшой вытянутый деревянный ящичек с флакончиками. Что-то развела в стакане и дала мне.
Я выпила опять что-то шипучее, потом что-то горькое и еще противное липко-сладкое. Запила всю эту гадость чаем и промычала благодарность.
– Мисс, я оставлю лекарства здесь и напомню, когда надо будет их принимать. Когда поедите, позвоните, – она показала на шнурок в изголовье.
Обалдеть, шнурок! Как в фильмах! Ох, зря я о кино подумала, сразу вчерашнее вспомнилось. Гад все-таки Макс оказался, Кривушкин, он и есть Кривушкин. Разведусь и возьму себе девичью фамилию, я же когда-то Медведева была. Такую красоту на Кривушкину променяла, вот дура-то!
Девушке кивнула, что поняла. Лекарства это хорошо, пусть оставляет. На них у меня денег нет, да в аптеке тут без рецепта мало что продадут, а на одном аспирине далеко не уедешь.
– У меня болят глаза, – все-таки решилась и сказала я. Стеснялась я своего выговора, боялась, что сразу догадаются, что я самозванка.
– Это пройдет, но я принесу примочки, чтобы облегчить боль. Еще после завтрака вас желает видеть мистрисс.
Девушка-горничная выпорхнула, а я подобралась к оставленному ящичку. Надо глянуть, что тут. Читала я конечно, посредственно, но основные названия препаратов должны совпадать, я надеюсь. В любом случае, буду уходить, все с собой заберу.
Нет, ну что за люди? Трудно оставить лекарства в коробочках с инструкциями, что за дурацкие пузырьки? И на каком языке у них этикетки? Арабская вязь, что ли? Нет, ну надо же до такого абсурда дойти – мы в Германии, можем говорить на русском, но общаемся на английском, а лекарства вообще непонятно на чем! Вот до чего излишняя толерантность доводит.
Под мысли о судьбах Родины и человечества поела и дернула шнурок. Где-то раздался переливчатый звон.
“Живут же люди”, – подумала с легкой завистью, когда горничная пришла, чтобы проводить меня к хозяйке. Горничная дала мне примочки, больше похожие на гелевые патчи, от них довольно быстро прошли резь и жжение, но вот круги, пятна и разводы продолжали плавать перед глазами. Чтобы прогнать их, я все время моргала и от этого глаза начинали слезиться. Но оценить обстановку я все же попыталась. Все было на редкость прилично, мягкие тона, ковры на полу, картины на стенах… Совсем не похоже на муниципальное учреждение. Хотя что я знаю о правилах чужой страны?
Мне съемная однушка милее, так что надеюсь, что скоро скажу всем “auf Wiedersehen”. Надо только придумать, как денег раздобыть, чтоб до консульства добраться. Можно, конечно, и автостопом попытаться, но боязно, если честно. Спрошу, может работницы нужны, я так-то по хозяйству все умею. Я потому вторую ставку в школе и не брала, Максу нравилось, что я полдня дома и вокруг него пчелкой вьюсь. Но теперь он другую опыляет… Ну да и Бог с ним, главное, чтобы меня ему не сдали, эта его сучка по-любому найдет как отомстить.
Хозяйкой, “мистрисс”, как назвала ее горничная, оказалась вчерашняя женщина. Уже немолодая, явно за полтинник, судя по морщинкам, но очень ухоженная, с зачесанными назад и скрученными в пучок волосами и прямой спиной, вид она имела уверенный и величественный. Сегодня она сидела в деловом костюме за столом в кабинете и пристально рассматривала меня.
– Присаживайся, Софи. Скажи, какая помощь тебе нужна. Что случилось, что ты оказалась здесь? – спросила она необыкновенно мягким, грудным и завораживающим голосом и затейливо прищелкнула пальцами.
И я начала рассказывать. Не хотела, не собиралась, но… все рассказала.
Про дом, про Макса, про его обман. Про то, что идти мне некуда, и я хотела попросить ее дать мне работу, чтобы заработать если не на билет домой, то хотя бы на дорогу от Ганновера до Гамбурга, где было ближайшее консульство.
Она выслушала молча, не перебивая.
– Кто ждет вас
