— почему-то не сказал. Схватил ее за локоть и потянул наверх:
— Садитесь уже, мы всем мешаем.
Она все-таки встала. На правой коленке виднелась дырка — без крови, но по колготкам побежала стрелка, уткнувшаяся в грязные ботинки.
Антон усадил ее на переднее сиденье и, закрывая дверь, буркнул:
— Извините, что напугал.
— Сама виновата, надо быть внимательнее, — она ответила безучастно, открыла синий чехол для наушников, вставила туда оставшуюся гайку и закрыла с щелчком.
Он заметил название недорогой китайской фирмы и приободрился:
— Давайте я как-то компенсирую.
Она провела по колену пальцем с коротко остриженным ногтем:
— Колготки купите?
Он уселся за руль и тронулся с места:
— Могу и колготки. Но я вообще-то про наушники. Оставьте свой номер.
— Зачем вам мой номер?
Головой она вроде не билась, с досадой подумал Антон.
— Голосовые вам слать. Или звонить и в трубку дышать. Как там у вас, бумеров, принято?
Она вдруг улыбнулась и посмотрела на него внимательно. Глаза у нее оказались неправильно насыщенного оттенка зелени. Не от одежды, нет — Антон знал по себе, как переменчивы голубые глаза, здесь же был настоящий зеленый, которому не мешал когда-то белый шарф и потрепанная черная куртка.
— Сколько, по-твоему, мне лет? — как-то очень по-свойски спросила она.
— Двадцать пять, — он ляпнул не задумываясь. Когда-то отец научил его любой женщине говорить, что ей двадцать пять: те, кто моложе, не обидятся, те, кто старше, обрадуются.
Она кивнула и снова с щелчком открыла чехол:
— А двадцать пять — это уже бумеры? Я думала, миллениалы.
— Не знаю, я в этом не очень разбираюсь, — пришлось признаться Антону.
Закрыла:
— В этом все зумеры. А зачем сказал?
— Просто так.
Снова открыла:
— Ты смешной.
А вот этого он о себе не слышал. Он знал, что не остроумен, и сомневался, умен ли, но чувствовал, что шутки его не смешны, и если чьи-то губы растягиваются, то только из вежливости перед красивым мальчиком, которому хочется понравиться.
Решил, что и ему можно перейти на «ты».
— Так номер дашь? Серьезно, с наушниками плохо получилось. Я помогу. — Он уже тормозил у входа в школу.
— Не надо. Не надо мне помогать. — Снова закрыла чехол, выскользнула из машины и хлопнула дверью.
Антон разглядывал ее в окно и пытался подобрать определение. Снова заметил грязь на ботинках и понял, что весенняя слякоть уже давно подсохла.
Не-от-мира-сего, вот она какая.
В школе он долго шарахался по шумным коридорам, пока наконец не спросил у технички, где находится нужный класс. Вошел уже после звонка и бросил взгляд на учеников: они или нет? Увидел в первом ряду знакомого рыжего кудрявистого пацана — Марка, кажется, — и кивнул:
— Всем привет.
Все на него уставились — как на сцене. Антон расправил плечи, окинул класс ленивым взглядом и спросил:
— Где тут у вас сесть можно?
— С Тростянецкой! — выкрикнул вчерашний пухляш, и все вдруг засмеялись.
Девушка с третьего ряда посмотрела ему прямо в глаза — изучающе, настороженно, с упреком, будто обвиняя в том, чего он еще не успел сделать. Антон узнал ее — та самая, что сидела вчера в углу зала. В классе были еще свободные места, но позади. Антон спокойно прошел к третьему ряду и спросил у девушки:
— Можно?
Та пожала плечами и убрала рюкзак с соседнего места. Антон подумал, что сегодня ему достаются не самые разговорчивые собеседницы и можно следовать их примеру, так что просто уселся рядом.
— А че с русичкой-то? — раздался чей-то голос.
Марк вздохнул и повернулся к классу:
— Я же писал в чате. Сегодня Нелли Семеновны не будет, вместо нее Елена.
— О-о-о, — прокатился стон. — Опять эти тесты.
— Мы их столько сделали, что уже ЕГЭ по психологии можем сдать.
— Да ладно вам, зато почилим.
Дверь класса открылась, и зашла девушка.
Та самая девушка.
Она прошла в центр класса. Антон сразу бросил взгляд на колени — колготки были другие, телесные. На правой коленке виднелся пластырь. Выходит, все же до крови.
— Извините, что задержалась, небольшой форс-мажор, — Елена пробежала по классу взглядом, Антон ожидал, что на нем она и споткнется, но нет, она как будто и не заметила, а ему от этого пустоместья вдруг стало обидно.
Елена вытащила из папки стопку листов А4 и протянула Марку:
— Марк, будь добр, раздай. Сегодня я попрошу вас пройти тестирование по двум темам: одиночество и психологический климат в группе. Лист двусторонний, порядок заполнения на ваше усмотрение.
Марк распределил листы по рядам. Антон бросил взгляд на раздел «Одиночество». Сразу попался вопрос:
Бывает ли так, что Вы не находите понимания у близких?
Перевернул и увидел кривые строчки, пережатые вертикальной черной полосой.
1. Ученики нашего класса любят и хотят учиться.
2. Ученики хорошо относятся к друг другу.
3. Ученики готовы выполнить любую общественную работу.
4. Ученики редко ссорятся друг с другом.
5. Ученики всегда помогают друг другу в учебе.
6. Ученики часто бывают вместе в свободное от занятий время.
7. Ученики активно участвуют в общественной работе.
8. Ученики довольны результатами своей работы.
9. Ученики всегда считаются с мнением товарищей.
10. Внеклассные мероприятия у нас проходят весело и оживленно.
11. Ученики нашего класса остро реагируют на успехи и неудачи друг друга в учебе.
12. Ученики нашего класса дружны и доброжелательны.
Не легче. Антон поднял руку, но Елена уже отвернулась к окну и сидела погруженная как будто в совсем другой мир. Кашлянул:
— Простите, Елена…
— Сергеевна, — она наконец повернула голову.
Ожидал, что она нахмурится или разозлится, но она вдруг улыбнулась той особенной грустной улыбкой, когда вытягиваются только губы и не меняются глаза, которые от яркого солнца казались особенно зелеными, и Антону сразу вспомнилась директриса с ее лицом-маской.
— А вы, наверное, новенький? — сказала без удивления, как человек, которого едва ли возможно чем-то в этой жизни еще удивить.
Возвращение к «вы» царапнуло, будто с ним разговаривали языком теста на одиночество.
— Антон Алексеев, да. У меня вопрос по климату в группе. Я здесь первый день, что мне писать-то?
— Можете не заполнять,
