class="p1">– Да-а... – протянул я, – что теперь делать. Видно, придётся с собой вас брать. Нам надо далее торопиться, а то мы ни Тугарина не сыщем, ни золото не воротим. Знакомьтесь! – Я махнул рукой на нашего нового спутника. – Это Юлий, мой конь.
Юлий, который до тех пор за деревом хоронился, тут же вышел, толкнув Тихона задом.
– Богатырский! – добавил он, сверкнув зубами.
Любава с бабушкой ахнули, даже ослик, казалось, удивился.
– Ну, чего уставились? Вы что, коня говорящего никогда не видели? – воскликнул Юлий.
– Это Любава и её бабушка, – представил я соседок, пока те, онемев, с открытыми ртами стояли.
– А это Моисей, мой ослик, – добавила Любава, опомнившись, и погладила животину по шее.
– Да ну, правда, что ли? – Юлий подошёл к Моисею, чтобы рассмотреть поближе. А потом добавил язвительно: – А я думал, это скакун арабский.
– Помолчи, Юлий! – не сдержался Тихон.
– Сам помолчи! – возмутился конь.
– Господи, с кем связались! – проворчала бабка.
– А куда путь держать будем, Алёшенька? – спросила меня Любава, не слушая спорщиков.
– Вона где нечисть хоронится, – указал я пальцем туда, где над лесом чёрную тучу видел. – Туда нам надо.
Как разговор о тугарах зашёл, у всех на лица тут же тень набежала. Бабка рукава закатала. Любава платок под подбородком потуже затянула. Тихон крестик нательный поцеловал. Я дубину перехватил поудобнее. А Юлий... Он хвост поджал, глядя испуганно в сторону мрачного леса. Я на спину коню взобрался, и он аж крякнул от натуги.
– Послушай, а может быть, есть другой путь? И вообще, чего нам туда идти? – стал он меня отговаривать.
Тут послышался тихий свист. Юлий завертел головой, ища, откуда звук доносится, и я вместе с ним. В лесу было тихо. Наконец я голову задрал и увидел, как с неба шишка летит. Похоже, та самая, которую я недавно в коня запустил. Шишка пролетела у меня перед лицом и опустилась прямо Юлию на нос. Его ноги разъехались, и он шлёпнулся на живот. Дубинка выскочила из моей руки и ударила Юлия по многострадальной морде. И конь, то ли от удара, то ли от потрясения, тут же лишился чувств.
Когда Юлий в сознание придёт, мы ждать не стали. Я его на плечо забросил, так и пошёл. Впереди Тихон шагал, за ним Любава на Моисее верхом, следом бабка. Я в хвосте устроился.
* * *
Лес вскоре кончился, и мы вышли на зелёные холмы. Яркое солнце над головой немного развеяло мои тревоги. Захотелось мне сделать что-нибудь, чтоб остальных приободрить.
– А что, Тихон, может, песню спеть, настроение поднять? Давай нашу, богатырскую! – предложил я.
– Давай! – с охотой отозвался дядька.
И я затянул песню о великих героях, что издревле землю русскую защищали. Тихон подхватил её скрипучим старческим голосом.
– Стоп-стоп-стоп, ребята! – На моём плече заёрзал очнувшийся Юлий. – Настроения и так никакого нет, а с такой песни и вовсе повеситься можно!
– Чем тебе песня не понравилась? – возмутился я, сбавив шаг.
– Да разве это песня? Дай слезу. – Юлий неуклюже спустился на землю. – Не смешите мои подковы! Щас такого уже не поют. – Он вышел в начало процессии и на нас обернулся. – Вот, ловите ритм! И раз, раз, раз-два-три!
Он принялся отстукивать ритм копытом. Затем поднялся на задние ноги и пошёл по дороге, вихляя задом.
– Там-тигидам-тигидам-пам-пам! – напевал он, размахивая копытами. Странно, но от этой незнакомой мелодии и мне самому плясать захотелось. Моисей закачал головой и зашагал вперёд с Любавой на спине. А там и остальные следом отправились.
Юлий кувыркался, вертелся волчком и махал передними ногами словно мельница, то наклонившись, то запрокинув голову. Скоро и остальные стали за ним повторять. Я вприсядку пошёл, а Любава даже подпевать начала. А вот бабка её, хоть и плясала вместе со всеми, была не очень-то довольна.
– Тьфу ты, разорались. Город без гроша оставили, и хоть бы что. Песни горланят, – проворчала она, не переставая, впрочем, руками махать.
– Да ладно тебе, ба, хорошая же песня, – примиряюще сказала Любава, обернувшись на бабушку.
Так и день пролетел. На ночь мы передохнуть остановились и с утра снова с песней в путь отправились.
Глава 3
Дорога стелилась скатертью, и хоть дело трудное нам предстояло, шагалось легко. Но вдруг Юлий, который впереди шёл, остановился и попятился. Я обошёл его, чтоб посмотреть, что приключилось.
Передо мной открылась глубокая расщелина, не меньше четырёх саженей в ширину. По дну её быстрая речка текла.
– Так, моста нет. На ту сторону не перебраться, идём обратно, – услышал я голос Юлия. Конь развернулся и зашагал прочь от обрыва, будто только и ждал повода от дела отвертеться.
– Стой, куда? – крикнул я ему вдогонку. – Нету у нас пути обратного.
– Пошли, я покажу, – махнул головой Юлий.
– Стой, окаянный! – воскликнул Тихон, потрясая кулаком. – Сказано ж тебе!
– Да ты кто такой-то? Не с тобой богатырь беседу ведёт! – Юлий подскочил к дядьке.
Тихон отшатнулся.
– И где тебя такого умного взяли, – проворчала бабка.
– Да чего спорить-то, – сказала Любава миролюбиво. – Давайте думать, как на ту сторону перебраться.
Юлий обречённо сел у обрыва.
– Я предлагаю так. – Он принялся копытом чертить что-то на земле, бормоча себе под нос: – Значит, здесь простейший механизм, нам понадобится несколько деревьев, делаем расчёт, – он добавил к схеме какие-то знаки. – Сила тяжести, сила ускорения...
Дальше слушать я не стал. Огляделся и увидел дерево засохшее, которое на самом краю обрыва стояло. Я в него хорошенько руками упёрся. Остальные помогали, в спину меня толкая. Скоро дерево поддалось, накренилось и упало, перекинувшись через обрыв. Я руки отряхнул и обернулся на Юлия.
– Ну, можно и так, – сказал он обидчиво, стёр рисунок и подошёл к нам. – А это надёжно? – спросил нерешительно конь, глядя на бурный поток внизу.
– Надёжно, – ответил я недовольно, поставил ногу на бревно и приготовился дальше отправляться.
Но Юлий не умолкал:
– Нет, просто мы с тобой должны сохранить себя для подвигов, а то глупо будет вот так погибнуть...
Я уж понемногу начинал жалеть о том, что
