предположить, что смогу выложить за этот дом большую сумму. Ну, прокачусь я за город. Сто лет не был на природе.
— Ладно, — согласился я. — Только сначала посылку получу.
— А как же, а как же! — сразу же согласился мой сосед — «Делу время, потехе час!» Народная мудрость, как говорится.
Пока мы разговаривали, окошки снова начали оживать, и на табло стали загораться номера талонов, счастливых обладателей которых приглашали решить свои насущные вопросы. Скоро подоспела и моя очередь. Я без особых проблем получил свою коробку и направился к выходу. За мной плёлся Байбукин.
Я засунул посылку на заднее сидение (в багажник положить не решился, мало ли что, вдруг пострадает матушкин драгоценный прибор). Для верности укрепил коробку ремнём безопасности. Ну, вот, теперь можно и в путь.
Байбукину я предложил место рядом с собой. Он еле втиснул в салон свою долговязую фигуру.
— Ну, как называется место, куда мы едем? — вопросил я.
— Да зачем тебе это название? — отмахнулся Байбукин. — Я сам дорогу покажу.
Мне это показалось немного странным, но я решил, покуда, не уточнять. Мы выехали за город и понеслись по трассе.
— Ты, того, потише, сейчас сворачивать будем, направо.
Я перестроился в крайний правый ряд и сбросил скорость.
— Вот за тем столбом сразу сворачивай! — приказал Байбукин.
— Здесь нет поворота, — возразил я.
— Сворачивай, сказано! — заорал Байбукин и с силой, которую я от него никак не ожидал, вцепился в руль и крутанул его вправо. «Всё, крышка! — мелькнула в моей голове мысль. — Как же я не понял сразу, что он — псих?»
Глаза я крепко зажмурил в предчувствии удара от падения в кювет. Но его не последовало.
— Глаза-то раскрой. Несподручно с закрытыми рулить, — услышал я байбукинский бас.
Я слегка приоткрыл глаза. Машина ехала по просёлку.
— Ну, чего, испужался? Здесь завсегда так, Такой обман зрения. С дороги поворот и не разглядишь. Запомни: надо сразу за столбом поворачивать, как раз на нашу грунтовку и попадёшь.
Я после перенесённого стресса был не в состоянии обсуждать вопрос о невидимом съезде с трассы, спросил только:
— Далеко ещё?
— Да, почитай, уже и приехали.
И правда, вдали замаячили приземистые домики.
— Вот она, моя деревенька родная, — прочувственным голосом произнёс Байбукин. — Родился я тут и возрос. Родные места…
Он, кажется, собирался даже прослезиться, но у меня не было желания его утешать. До сих пор тряслись поджилки, и я мечтал только лишь об одном: поскорее расстаться с моим странным, а, может быть, и вовсе ненормальным знакомцем и уже больше никогда его не видеть.
— Тормози, — велел Байбукин. — приехали.
5. Заброшенка
Мы выбрались из машины. Моему взору предстала улица (причём, как я заметил, единственная в этой крохотной деревушке), вся в колдобинах, изрядно заросшая травой и с двумя шеренгами серых бревенчатых домов, выстроившихся вдоль улицы. Было очень тихо. И пустынно. Не было видно ни сельских жителей, ни собак и кошек, ни иной живности. Не было даже кур, украшающих обычно любой деревенский пейзаж.
— А где все? — поинтересовался я.
— А тебе кто нужен? — ответил вопросом на вопрос Байбукин, но, увидев, очевидно, на моей физиономии удивление, всё же пояснил: — Да тут, почитай, никто и не живёт теперь. Старые жители уж все перемёрли давно, а кто и в город переехал, а молодёжь сюда не спешит. вам ведь всем удобства подавай, а здесь этого — ну как у тебя, в той коробочке картинки чтобы показывать, этого здесь нет. И водопровода нет, и газа тоже.
Я достал телефон. Действительно, и сотовая связь, и интернет отсутствовали. Странно, совсем недалеко от того места, где мы свернули с трассы, я заметил сотовую вышку. Вроде бы мы должны были находиться в зоне покрытия. Но нет, телефон безмолвствовал.
— Электричество, правда, есть, только…
— Что: «только»?
— Только несколько лет назад кто-то провода своровал. Но если пожаловаться, куда следует, тотчас новые прицепят, да.
Мне всё это не слишком нравилось. Но раз уж мы приехали, надо взглянуть на этот дом. Покупать мне его хотелось всё меньше.
— Пошли, чего стоим? Покажу я тебе домик-то наш.
Мы открыли деревянную калитку, жалобно заскрипевшую и покачнувшую и без того накренившийся деревянный забор.
— Руки, руки ко всему приложить надо. У нас с мамашей уже силы не те, а ты молодой, вмиг всё исправишь.
Я промолчал. Какой смысл ему объяснять, что я сроду не держал в руках ни пилы, ни топора.
Байбукин, тем временем, отомкнул замок (легко отомкнул!) и мы шагнули внутрь. В полумраке передо мной предстал интерьер самой обыкновенной русской избы. Мы миновали сени, где на лавке стояли два оцинкованных ведра, очевидно, для воды, и на стенах висели на гвоздях какие-то предметы, я не стал вникать, какие.
В самом помещении справа бросалась в глаза печка, кажется русская, но не поручусь, я в них не разбираюсь. Рядом стоял самодельный стол из некрашеного дерева, покрытый вытертой клеёнкой и пара табуреток. Налево располагалась, очевидно, парадная комната («зала» — так назвал это помещение Байбукин).
Центральное место здесь занимала кровать с металлическими спинками, украшенная целой пирамидой подушек, покрытых сверху кружевной накидкой. Вообще, кружев в этой комнате было очень много, они были пришиты и к простыне, выглядывающей из-под лоскутного одеяла, и к занавескам-задергушкам, и к полотенцу, украшающему тёмноликую икону в красном углу. На тумбочке притулился допотопный кинескопный телевизор, экран которого также был занавешен кружевной салфеткой. Если есть телевизор, значит, правда, электричество здесь когда-то было… Байбукин, заметив мой интерес, пояснил:
— Всё мамаша сама вязала. Мастерица была. Сейчас уж и глаза не те, и пальцы неловкие стали. Старость — не радость, как говорится.
Надо сказать, в целом дом мне неожиданно понравился. Здесь было чисто и уютно, хотя и совершенно несовременно.
Внезапно до моего уха донёсся какой-то шорох, исходящий снизу, из-под крашенных половиц, устланных тряпичными половичками.
— Что это? — спросил я.
— Где? — откликнулся Байбукин. — А, так это мышь, а то и крыса. Куда же без них в деревне.
Этот факт мне совершенно не понравился. Моя смелая и решительная Юлька до обморока боялась мышей. До сих пор вздрагиваю, когда вспоминаю, какой визг она издала, когда во время одной из прогулок у нас под ногами прошмыгнула мышка. Я её тогда еле успокоил. Как она отреагирует на целую крысу, страшно подумать.
— Это ничего, — Байбукин решил, что я боюсь мышей сам. — Они из-под пола не выскочат. Им здесь делать нечего. А потом купишь отраву, вот всех и изведёшь. Пойдем, я тебе остальные
