Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 56
на спине, вытянувшись в струнку, откинув назад руку и запрокинув голову. Покойница была как покойница, таких покойниц Гуров навидался за свою бытность сыщиком немало, но все же какие-то подспудные, едва уловимые моменты Льва Ивановича в этом печальном зрелище насторожили.
Таких моментов было два. Во-первых, Гурова насторожило положение тела мертвой старушки. Конечно, люди умирают по-разному, всяк по-своему, и положение тел у них при этом также самое разное. Но одно дело, когда люди умирают собственной смертью, – в этом случае положение тела у них, можно сказать, обыкновенное. И совсем другое дело – когда людей убивают. Тут уж положение тела у них особенное. В чем именно заключается такая особенность, объяснить трудно, здесь имеется множество нюансов. Но сыщику с опытом такие нюансы всегда видны отчетливо. А Гуров как раз и был сыщиком с опытом, и потому он сразу же обратил внимание на положение тела мертвой старушки и решил, что ее убили.
Второй момент был еще более настораживающим, чем первый. На старушке был светлый осенний плащ, и этот плащ был в изрядном беспорядке: раскрыт на груди, а правый карман вывернут. Такое впечатление, будто старушка, перед тем как умереть, что-то судорожно искала у себя за пазухой или в карманах. Или кто-то ее обыскивал.
Гурову просто-таки до чесотки в руках захотелось подойти к мертвой старушке ближе, осмотреть тело, затем осмотреть место происшествия, попытаться найти возможные следы преступника, всмотреться в них, определить, чьи они и куда ведут, – словом, выполнить всю первоначальную работу, каковую и полагается делать сыщику в подобных случаях.
Но усилием воли он сдержал свой профессиональный порыв. По идее, вот-вот должна была подъехать следственная бригада, и Гуров не хотел путаться у нее под ногами. Да и к тому же кем он был в данной ситуации? Можно сказать, что никем. Так, частным лицом, пациентом неврологического санатория «Сосновый бор». Гуров вздохнул, поднял воротник куртки, так как накрапывал дождь, и решил дождаться прибытия местной полиции.
Полиция и впрямь скоро прибыла. Но ни следователя, ни эксперта, ни оперуполномоченного Лев Иванович, к своему удивлению, не увидел. Из машины нехотя вышли два сержанта и, ежась под дождем, приблизились к мертвой старушке.
– Кто ее знает? – спросил один из сержантов, обращаясь сразу ко всей толпе.
– Я, – протиснулась вперед какая-то женщина. – Она – наша…
– Ваша – это чья? – спросил сержант.
– Из дома престарелых, – пояснила женщина.
– А вы кто? – спросил сержант у женщины.
– Я заместитель директора дома престарелых, – пояснила женщина и повторила: – Наша она. Елизавета Петровна Калинина. Восьмидесяти лет от роду…
– Понятно, – сказал сержант. – Чем-то болела?
– Елизавета Петровна? Конечно, болела. Старики – они все болеют…
– Угу, – сказал сержант. – Восемьдесят лет, болела… Оттого и умерла. В общем, дело ясное. Расследовать здесь нечего. Сейчас подъедет «Скорая», и ее увезут.
Оба сержанта повернулись и торопливо зашагали к машине, уселись на сиденье, и один из них стал заполнять какие-то бумаги. Гуров недоуменно хмыкнул, почесал лоб, подошел к машине и постучал в стекло.
– Что? – приоткрыл дверцу сержант.
– И это все? – спросил у него Гуров.
– Вы о чем? – не понял сержант.
– Я о мертвой старушке, – пояснил Гуров. – А как же осмотр тела и осмотр места происшествия? А опрос свидетелей?
– Каких еще свидетелей? – поморщился сержант. – При чем тут свидетели? Дело ясное – человек умер своей смертью. Восемьдесят лет, всякие болезни… Все, что нам было нужно, так это установить личность умершей. Ну, мы установили…
– А вы что же, медицинский эксперт-криминалист? – спросил Гуров.
– Что? – прищурился сержант, глядя на Гурова.
– Я говорю, откуда вам известно, что старушка умерла своей смертью? А может, ее убили?
– Ха! – с иронией сказал сержант, подумал и спросил у Гурова: – А вы, собственно, кто такой?
– Никто, – угрюмо ответил Лев Иванович. – Лечусь в санатории.
– Вот и лечитесь! – отрезал сержант. – Лезут тут всякие. Указывают… Тоже мне сыщик нашелся!
– И все-таки, – не отступал Гуров, – вам бы следовало осмотреть тело. Хотя бы – проверить карманы. А вдруг у нее в карманах предсмертная записка? Или какая-нибудь драгоценность. Всякое бывает…
– А ведь и вправду! – произнес второй сержант. – Тело-то мы не осмотрели. А ведь полагается. Мало ли что в карманах у этой старушки…
– Черт! – недовольно сказал первый сержант, вылезая из машины. – Еще и дождь, как назло! Ходят тут всякие, советуют… – он злобно покосился на Гурова.
– Прошу прощения за беспокойство, – развел руками Лев Иванович.
Сержант ничего не сказал, вместе с напарником подошел к мертвой старушке и принялся шарить у нее в карманах.
– Предсмертная записка, драгоценности! – передразнил он Гурова. – Ничего нет! Карманы пустые!
– Понятно, – сказал Гуров. – А каких-нибудь пятен на одежде вы, случаем, не обнаружили? Которые похожи на кровь…
На этот раз сержант и вовсе не удостоил Гурова ответом, забрался в машину и вновь принялся за бумаги. Подъехала «Скорая». Сержант, не вылезая из автомобиля, коротко поговорил с фельдшером и сунул ему исписанную бумагу. Фельдшер взмахнул рукой, из «Скорой» показались два человека с носилками, растолкали толпу, подошли к покойнице, погрузили ее на носилки и унесли. «Скорая» тронулась.
– Подождите! – крикнул Гуров сержанту, видя, что и полицейские тоже собираются уезжать.
– Ну, что еще? – спросил сержант, приоткрывая дверцу машины. – Как же ты мне надоел, дядя!
– Пусть ваш оперуполномоченный, который будет расследовать это дело, заскочит в санаторий и спросит Гурова Льва Ивановича. Это я. Не забудьте, пусть спросит Гурова Льва Ивановича.
– Зачем? – лениво спросил сержант.
– Мало ли, – уклончиво ответил Гуров. – Вдруг ему захочется со мной пообщаться. Всякое бывает…
Сержант ничего не ответил, захлопнул дверцу, и машина тронулась. Лев Иванович стоял под дождем и смотрел ей вслед. Он не сердился на дураков-сержантов ни за их непрофессионализм, ни за их невежливое отношение к нему. Таких сержантов он навидался на своем веку немало, на всех сердиться – никакой злости не хватит. Сейчас он думал о гипотетическом оперуполномоченном, который, по идее, должен задуматься над обстоятельствами смерти старушки. А ведь должен, если не дурак, – потому что и дураков-оперуполномоченных Лев Иванович навидался предостаточно. И если этот неведомый Гурову местный опер и впрямь не дурак, то он обязательно расспросит оболтусов-сержантов обо всех обстоятельствах и нюансах, связанных со смертью старушки, и явится к Гурову, если, конечно, сержанты скажут ему о том, что Гуров просил явиться.
А уж Льву Ивановичу есть что сказать местному оперу. Во-первых, о необычном положении тела мертвой старушки. Во-вторых, о ее расхристанном плаще и вывернутом кармане. Ну, и в-третьих, у самого Гурова есть о чем спросить местного опера. Например, от чего умерла старушка:
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 56
