Вы понимаете, что после капитуляции Артура подчинённые Вам силы остались единственной преградой против японской армии?
— Так точно, вполне понимаю.
— Согласно донесениям, даже при условии объединения обеих японских армий против вас, у вас всё равно будет четырехкратный численный перевес. Также и ранее ваши войска превосходили противника по численности. Однако с самого начала компании все крупные бои вы проигрывали.
— Но, Ваше Высочество, недавний успешный рейд конницы генерала Мищенко…
— Успешный? Вы называете успехом разрушение нескольких линий связи и поджог пары мостов, которые японцы восстановили в течении двух суток? Потери, понесённые казаками в этом, с позволения сказать, «успешном» рейде вдвое превысили потери «потерпевших поражение» японцев! И потери эти, заметьте, оказались совершенно напрасными, так как основные силы вашей Маньчжурской армии не пошевелились, чтобы использовать даже то кратковременное преимущество, которое дало нарушение коммуникаций противника!
— Но попытка атаковать укрепляющегося противника была бы чревата поражением!
— Вам, Алексей Николаевич, к поражениям не привыкать! Всё говорит о том, что, опасаясь поражений, Вы утратили всякую веру в победу! Сложилось впечатление, что Вы попросту неспособны руководить большими массами войск в современной войне с серьёзным противником. И выправить сложившуюся ситуацию можно лишь одним способом. Потрудитесь сдать командование всеми подчинёнными войсками командующему 2-й Маньчжурской армией генерал-адъютанту Гриппенбергу и немедленно выехать в столицу.
— Но, Ваше Императорское Высочество!..
— Довольно. Письменный приказ и Вы, и Оскар Казимирович получите в течении двух ближайших часов. Конец связи»
Перелом
Вы пали за Русь, погибли за отчизну Поверьте, мы за вас отомстим И справим мы славную тризну! Степан Петров-«Скиталец»
Генерал-адъютант Оскар Казимирович Гриппенберг смысл службы видел в том, «чтобы всё происходило как положено». Положено солдату служить — обязан служить, на то и солдат. Положено офицеру командовать — так пусть командует, раз звёздочки на погонах носит. А уж ежели полководцу положено побеждать, а тот не только не побеждает, а раз за разом оставляет поле боя противнику — то это уж никак не положено. Что это за главнокомандующий, который вместо «вперёд!» ретираду командует? Потому и не любил командующий 2-й Маньчжурской армией Гриппенберг Куропаткина, прозвав того «Суворовым наоборот». Куропаткин платил ему взаимной нелюбовью. Это надо же, в новом-то двадцатом веке — и заставлять солдат вести повзводную стрельбу залпами, как при Аустерлице! Это же громадный расход патронов! Слава богу, крепостные пулемётные установки в руках не унести, а то, чего доброго, Оскар Казимирович и из пулемётов бы в полевом бою палил бы! Транжира!
* * *
После своего назначения на место отставленного с поста главкома Куропаткина генерал-адъютант Гриппенберг уверился в том, что Фортуна благоволит к Русской армии. С невероятной для пожилого человека энергией он принялся за подготовку войск к предстоящему наступлению. Лихорадочно подвозились боеприпасы с тем, чтобы на каждый орудийный ствол приходилось по два с половиной боекомплекта, а на каждую винтовку — по полтора. Но если нареканий на винтовочные патроны ни у кого не было, то артиллеристы ворчали, что разрушить японские укрытия одними шрапнелями будет весьма сложно. Артиллерийские гранаты имелись только в пушечных батареях устарелого типа или в батареях столь же старых мортир, наконец-то подвезенных в действующую армию из России. Отряды русской конницы концентрировались в ближнем тылу для развития успеха в случае прорыва обороны генерала Оку. Пехотинцам на позициях выдавалось отбеленное полотно, которым те заматывали свои высокие чёрные папахи, бывшие прекрасной мишенью для японских стрелков. В этих замотанных наподобие высоких тюрбанов папахах и длинных светло-серых шинелях солдаты походили на стражей сказочного восточного владыки.
Командование над силами правого фланга русских войск после повышения Гриппенберга принял на себя генерал-лейтенант Церпицкий, такой же энтузиаст наступательных действий, как и его предшественник. Николай Петрович Линевич по вполне понятным причинам чувствовал себя ущемлённым, так как до приезда Куропаткина вся маньчжурская армия подчинялась именно ему и назначение Гриппенберга уязвляло гордость командующего левым флангом. По его разумению, раз уж Куропаткин вынужден был подать в отставку, то войска вновь должны были перейти под руку самого Николая Петровича. Однако открыто выражать возмущение решением регента Линевич не осмеливался и старался поддерживать иллюзию равных взаимоотношений с Гриппенбергом.
В качестве главной цели планируемого наступления был назначен сильно укрепленный японский опорный пункт — селение Сандепу, находившееся на крайнем левом фланге японского расположения и вне линии сплошных укрепленных позиций. Её занимали относительно слабые кавалерийские части генерала Аки-Яма. Генерал-адъютант Гриппенберг считал необходимым нанести удары по флангам японцев с целью занять несколько мелких деревень, отрезав тем самым путь переброски резервов противника, с одновременным фронтальным ударом на Сандепу.
— Наша задача, господа, не стремиться разбить противника полностью с одного удара: к сожалению, сие невозможно, несмотря на меньшую его численность. Мы должны нанести японцам такой урон, чтобы заставить их отступить за реку Шахэ, а ещё того лучше — к линии железной дороги, в район станции Яньтай. Таким образом мы лишим Ояму и Оку нынешних хорошо укреплённых позиций, на которых они намереваются преспокойнейше дождаться движущуюся из захваченного Порт-Артура армию Ноги для дальнейшей атаки наших войск. Его Императорское Высочество регент Николай Николаевич категорически требует от нас победы и только победы. Только в этом случае можно надеяться на то, что удастся сподвигнуть Японию на заключение мира на приемлемых для нашего Отечества условиях. Известно, что тяготы войны вызывают недовольство в японской метрополии, однако благодаря одерживаемым армиями Микадо победам это недовольство не выливается в более опасные для его престола волнения. Если же мы сумеем нанести им несколько поражений, то не исключен уход в отставку нынешнего кабинета министров Японии и верхушки японского генералитета.
* * *
С рассветом 12 января тишина раннего маньчжурского утра была оглушена и разорвана громом выстрелов десятков мортир и пушек. Русские снаряды, с воем проносясь по своим траекториям, обрушивались на
